Эта, на секундочку, вечность
Шрифт:
– Эх, дети, дети… – покачала головой Алевтина Витальевна.
– Видела, как она на тебя посмотрела? – нарочито громко шепнул Митя, – уже запомнила твоё выражение лица, причёску, свитер… а я, пожалуй, отойду, а то тоже в «историю» влипну… – он демонстративно отодвинулся и продолжал, – А как ты думаешь, кем она нас видит? Братом и сестрой? Друзьями? А может, любовниками?
– Идиот! – сказала я и села за свой стол.
– И тут оскорбления…
Повисло молчание, прерываемое только шелестом клавиш под пальцами Алевтины Витальевны.
–
– Не боюсь. Я проверяла.
– И что?
– Не узнают.
– Нет, ну вы точно гений!
– Иди пиши про лекарства… Да, и название напомни, чтобы я случайно не купила.
4
На следующий день Митя прибежал с новой идеей. Чувствуется, что она, эта идея, грызла его всю ночь, и теперь ему не терпелось поделиться своим мазохистским счастьем с нами.
Он рассказывал увлечённо, в лицах, стараясь произвести впечатление на публику. Из «публики» – одна я.
Алевтина Витальевна терпела наш трёп какое-то время, но потом не выдержала.
– Слушайте, локализуйтесь уже куда-нибудь, оставьте меня, наконец, в покое! – патетически воскликнула она.
И тут Митя безо всякого предупреждения, не включив даже поворотника какого-нибудь, развернулся к ней и заложил новый вираж беседы:
– А вот вы знаете, например, что именно те, кто постоянно требует оставить их в покое, потом жалуются, что они никому не нужны? – вкрадчиво произносит он тоном проповедника-фанатика, и глаза его фосфоресцируют от зеленоватой подсветки аквариума.
– О, какие глубины мысли! –Алевтина Витальевна посмотрела на него поверх очков, а поэтому весьма исподлобья. Типа, и не таких видывали.
– Да ладно, простая статистика… –отмахнулся Митя, и добавил после паузы, – А вот какие практические выводы из этого следуют…
– Что, много выводов? – усмехнулась она.
– Да, целых два!
– И какие же?
Надо полагать, Митя почувствовал, что наконец-то завладел всей аудиторией, хитро прищурился, сделал вид, что отвлекся на барбусов, но следил за нами краем глаза. А мы – за ним.
– Первый вывод – не требуйте. И второй – не жалуйтесь.
– Гениально! – Алевтина Витальевна поднимает глаза к потолку, – Повесим этот лозунг над окошком кассы.
– Ну что вы сразу всё на деньги переводите? Это, может быть, вообще универсальные понятия, причём связанные между собой сильнее, чем это кажется на первый взгляд.
– Тебе бы в политики…
– Нет, там сразу убьют.
– А тут?
– А тут ещё помучают немного…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Московский поезд прибывает в семь утра
1
–
Валентина совмещала должности ночного администратора, барменши, официантки и ещё успевала присмотреть за Лерой (как будто за ней надо присматривать!). При случае Валентина и вышибалой могла бы стать, но пока повода не было.
– Какое домой, в универ надо. Вот как залягу на последнюю парту, да как начну похрапывать с присвистом… – фантазировала Лера.
– И не думай – отчислят, – твёрдо возражала Валентина.
Голос у неё внушительный, как и вся фигура.
– Не отчислят – я на платном учусь. Платников отчислять – себе зарплату урезать. Они ж не идиоты.
– А экзамены как сдавать?
– Да сдам я, не волнуйся… Уже кое-какие зачёты есть, а сессия только в июне.
– Да уж июнь-то не за горами!
– Не переживай! Ещё три недели!
– Эх, в наше время не было платных факультетов, учились на совесть!
– Да нормально я учусь. Кстати, существует теория, что во сне информация поступает напрямую в подсознание, – улыбается Лера.
– Тогда бы в аудиториях не парты, а кровати стояли.
– Кровати много места занимают… и на посторонние мысли наводят. К тому же учёные пока не открыли, как эти знания из подсознания по мере надобности выковыривать, например, на экзаменах… Да ладно, Валь, не переживай, не сплю я в универе.
– Иди, глянь, повар там в адеквате? Ох уж эти ночные смены… А вот уже и клиенты чапают, – и Валентина начала с таким усердием протирать фужеры, словно от их стерильности зависела жизнь посетителей.
Светильники в такт движению запрыгали в стёклах её очков…
Работа в кафе «Импресьон» Лере нравилась.
Заведение вполне соответствовало своему названию. Дизайнеры постарались, совместили дух времени с новейшими технологиями.
Под белым потолком перекрещивались тёмные дубовые балки, светлые стены понизу и на углах были отделаны декоративной плиткой «под кирпич», над каждым столиком –бра с витражным абажуром бросали вокруг тёплые цветные блики. В нишах с мягкой подсветкой висели несколько вполне приличных, (даром что студенческих), копий с работ Мане и Сислея.
Форма официанток соответствовала стилю: сочетание изысканности и простоты. На девушках строгие бордовые блузки с коротким рукавом, такого же цвета юбки по колено, мягкие туфли-балетки позволяли ходить бесшумно и быстро, не убивая ноги к концу смены. Длинный молочно-белый полотняный фартук прямого покроя придавал официанткам стройность, и даже дородная Валентина в униформе преображалась, обретала элегантность, а Лера, с её тонкой талией, балетной осанкой и изящной посадкой головы, оттянутой назад массивным пучком каштановых волос, и вовсе казалась заблудившейся принцессой.