Эта война еще не кончилась
Шрифт:
– Не уйти нам вдвоем, – перебил Николай. – Понимаешь? Я не могу больше. Да и убьют нас. Это мой шанс. Может, последний шанс, чтобы выжить. Не могу…
– Не уходи, – плача, попросил Антон, – не бросай меня. Я как смогу, так и ползти буду. Все делать буду, что смогу. Только не уходи!
Николай, выматерившись, пополз обратно.
– Спасибо, – сглотнул слюну Антон.
– Да иди ты! – огрызнулся Николай.
– Я сам попробую. – Цепляясь пальцами за камни, Антон подал тело вперед. – Сам! – И, вскрикнув, отдернул руку. – Ноготь сломал, – сунув
– Заткнись, – расслабленно раскинувшись, буркнул Николай.
– Тебя как зовут? – спросил Антон.
– Морозов. Сержант Морозов. Колька.
– Не бросай меня, Морозов, – умоляюще проговорил Антон. – Я…
– Да я сам покалеченный, – огрызнулся сержант. – Мы оба еле живы. Голодные, раненые, слабые. Один я, может…
– Не уходи. Вдвоем все-таки легче. Вот! – Антон сунул руку в карман и достал завернутый в обрывок газеты кусочек лепешки. – На, – сглотнув, вздохнул он, – все-таки…
– Ладно. – Николай отвернулся. – Сейчас немного посидим и двинемся. – Он закрыл глаза.
– Колька, – прошептал Антон, – надо уходить, а то вдруг они начнут искать. Сосчитают и увидят, что людей не хватает.
– Вообще-то да, – кивнул Николай. Ухватив Антона за ворот, отталкиваясь здоровой ногой, пополз. Антон, помогая себе руками, тоже двинулся ползком.
– Двоих или троих рабов, – сказал раненному в руку боевику другой, – кажется, нет.
– Уходим! – зло бросил тот. Повернувшись, осмотрел догоравший сарай, дымящиеся развалины того, что осталось от дома, поваленный ангар. Скользнул взглядом по трупам рабов. Отдельно лежали убитые боевики. – Уходим, – повторил он.
– Может, группу высадят? – с надеждой проговорил Николай.
– Надо уползать, – простонал Антон. Его задница была крепко перетянута его же рваной рубашкой. – Может, они ищут.
– Далеко мы с тобой умотали, – усмехнулся Николай. – Метров десять точно отпахали, вон и следы оставили. – Он увидел кровавые мазки на камнях.
Двое обессиленных долгими лишениями людей все-таки упрямо ползли вперед. Они не знали, куда и что там может их ждать. Обоих гнал страх снова попасть в руки боевиков.
– В бога мать! – накрыв собой Машу, буркнул Бабич. – Похоже, дело труба. – Где-то совсем рядом раздались три взрыва подряд. Покосившись влево, Борис увидел обваливающуюся часть пятиэтажки.
– Сюда! – услышал он.
Подняв голову, увидел Дениса у первого подъезда дома, к которому они шли. Вскочив, подхватил Машу.
– Держись за меня!
Девочка обхватила его за шею. Подсунув под нее автомат и удерживая обеими руками, он бросился вперед. Едва он подбежал к подъезду, где-то снова раздались один за другим два взрыва. Борис спустился за Денисом в подвал. Увидел в полумраке: горят три свечки и две лучины, освещая нескольких людей, в основном пожилых. Денис закрыл дверь. И тут совсем рядом взорвалась бомба. Денис вскрикнул – выбитая взрывной волной дверь отбросила
Малика подбежала к Денису. Люди, прижимая к себе детей, какие-то сумки и пакеты, с криком отпрянули к стенам.
Денис открыл глаза. Увидел Малику и почувствовал ее руки на своем затылке.
– Живой вроде, – буркнул он и с ее помощью сел.
– Как ты? – спросил Бабич.
– Спина болит. Лихо меня садануло. Чем это?
– Дверью, – сказала Малика.
– Она тебе жизнь спасла, – кивнув на кусок перед дверным проемом, усмехнулся Бабич.
– Зачем мне ее закрывать нужно было? – удивился Денис.
– За Грозный крепко принялись, – кивнул вверх Бабич. – Надо уходить из города. Не сегодня-завтра штурмом пойдут, и тогда точно хана.
– А эти кто? – тихо спросил Денис Малику.
– Жители этого дома. Некоторые уже неделю здесь живут. Боятся артобстрелов и бомбежек. Воду и еду иногда кто-то из соседей приносит. Кое-что с собой взяли. Едят помалу, экономят.
– У меня такое чувство, – сказал Бабич, – дай им волю – на мелкие куски нас порвут. Интересно, из-за чего? Ваххабитами нас считают или за то, что русские?
– А здесь в основном русские и есть, – ответил за Малику Денис. – Чеченцев, по-моему, нет никого.
Маша, прижавшись к бедру Марият, настороженно и испуганно оглядывалась.
– Одичала девчонка, – заметив это, поморщился Борис. – Смотрит на других, как на чудовищ из сказок.
– Она, по-моему, и сказок не слышала уже давно, – пробормотал Денис. Прислушался. – Вроде стихло все. Самое время топать. Сейчас духи заняты разбором завалов.
– Интересно, – хмыкнул Бабич, – сколько еще этим людям сидеть здесь и дрожать?
– Они устали от страха, – сказала Малика, – но продолжают бояться, что засыплет их или ворвутся боевики и убьют. Ведь они три года постоянно дрожат. Вот сейчас войдут и убьют. В городах хоть видимость какого-то порядка была, а в селениях все эти годы, особенно после последней войны, люди в страхе жили. Ни за что, просто ради удовольствия, убивали.
В словах женщины – горькая и страшная правда. В станицах за три послевоенных года убито около пятидесяти русских пенсионеров. Как заявил один из арестованных боевиков, убивали только потому, что они русские…
– Куда? – быстро осмотревшись, спросил Борис.
– Молодцы летуны, – усмехнулся Денис, – дают духам прикурить. – В разных концах города были видны столбы дыма. Справа дымились развалины какого-то особняка. Вокруг бегали вооруженные люди. У ворот стояла пожарная машина.
Борис усмехнулся:
– Глаз радуется. Понимают, что это война. А до наших в Москве до сих пор не дошло, почему их дом взлетел в воздух. За что их…
– Пошли, – не дал ему высказаться Денис. – Все равно тебя никто не услышит. Это и хорошо. Потому что здесь тебя бы не поняли.