Эталон победы
Шрифт:
Как только мы оставили позади узкую речушку, что окаймляла поля рядом с хардаром и заболоченную низину, я выбросил из головы и недавний разговор, и все сомнения относительно верности принятого плана. И даже не очень думал о направлении, в каком рванули шустрилы.
Едва различимый след копыт их лошадей пропал еще возле реки, на дороге его больше не видели, а умения рассмотреть в траве не хватало. Не весть какие мы сакмагоны, во всяком случае, хуже чем коллеги из группы Орешкина.
Простая логика подсказывала, что шустрилы не поедут в город и не станут соваться
Ближайшая глушь за выселками. Там лесной массивчик, немалый, с кучей полян и чащоб. У границы еще есть местечки. Ну и на худой конец, гай – хвоя вперемежку с лиственными в окружении песков, эдакий кусок разнополосья. Там когда-то был хардар, где жили бортники, но теперь все заброшено. Про тот гай в здешних местах ходят дурные слухи, вроде как разбойнички там готовят свои делишки, или души погибших некогда легионеров не дают покоя путникам.
Я прикинул скорость движения шустрил с учетом усталости и возможного наличия раненых и подумал, что до массива шустрилы не добегут. Либо граница, где легионеров и брантеров не в пример больше, чем здесь, либо этот гай. И если ни там, ни там мы их не найдем, то поиск придется сворачивать и переходить к заданию центра.
Рустам, выждав момент, когда Федор и Степан будут в стороне, сказал вполголоса:
– А если они к городу поехали? Или вообще на восход?
Я пожал плечами и так же негромко ответил:
– Все может быть. В том и прелесть поиска: у нас одна дорога, а у шустрил – сто.
Рустам пристально посмотрел на меня, но промолчал. Выказывать мысль, что я не совсем понимаю, что делаю, не стал.
– Читал Богомолова «В августе сорок четвертого»?
– Ну? – недоуменно откликнулся Рустам.
– Помнишь, как искали группу агентов?
– В смысле?
– Всеми силами, везде и долго.
– Это ты к чему? – с подозрением осведомился Рустам.
– Мы тоже ищем. Только одни и в режиме цейтнота. Особенности действия в Средневековье, – ровным тоном произнес я.
Рустам смерил меня тяжелым взглядом и после паузы растянул губы в усмешке:
– Да, похоже.
– Вот-вот. Только в книге врагов взяли в результате сложной операции с массой мешающих факторов и под понукание руководства. А мы возьмем с налета. Неожиданно.
Рустам хмыкнул:
– Серег, с тобой все в порядке?
– А то! Что, сомневаешься?
– Ну, шуточки у тебя…
Я перестал скалить зубы и ответил вполне серьезно:
– Рустам, я в порядке. Просто думаю, у нас все получится даже вопреки логике и малым шансам на успех.
– Вещун? – вспомнил Рустам любимое слово Бердина.
– Он самый.
– Ну-ну. Лишь бы не завел нас твой вещун в какую-нибудь дыру.
– А вот этого не обещаю.
6
Сергей Штурмин. Успех определяется решимостью
Первый раз нам повезло через два часа после выезда. У ручья,
Следы могли принадлежать кому угодно, и делать из увиденного какие-либо выводы было глупо. Но почему бы не предположить, что это оставили шустрилы?
След копыт уходил строго на закат, к одному из хардаров и никак не совпадал с тропинкой, что вела к гаю. После недолгого колебания мы пошли по следу.
Он потерялся буквально через сто метров, чтобы потом возникнуть вновь вместе с десятком других следов. Наших слабых познаний в следопытстве хватило, чтобы понять – тут шли как минимум три лошади. Даже кое-какие отличительные признаки подков нашли.
Еще метров семьсот следы были видны на дороге, но затем пошел сухой твердый грунт, и различить что-то стало сложно. Однако до ближайшего хардара оставалось версты три.
К середине серостава все полевые работы давно окончены, но местные жители заготавливают глину и навоз для самана, а также последние разы выгоняют скот погулять на опустевших полях, где еще лежат кучки подопревшего сена и ботвы. Так что народу в полях хватает. Однако мы не заметили никого, и только из-за высокой стены торчали три-четыре головы.
Увидев нас, они сперва юркнули вниз, потом одна вновь поднялась и уставилась подозрительным взглядом.
Мы подскакали вплотную, я окликнул человека, чья кудлатая, укрытая войлочным треухом голова то исчезала, то высовывалась наружу.
– Мы брантеры, – начал я, но обладатель черной шевелюры, нечесаной, видимо, никогда, тут же закричал:
– Туда, туда подались! Верхами четверо! Туда!
В голосе сего наблюдателя явственно присутствовали истерические нотки, а в широко открытых от избытка чувств глазах была видна какая-то нездоровая искорка.
– Шага два назад, как светило взошло, проскакали!
– К вам не заезжали?
Мужик, наверное, поняв, что от нас худого ждать не стоит, вылез из-за стены по грудь и замахал рукой.
– Сунулись. Но мы их издалека учуяли, за стену засели, ворота закрыли. Они ругались, грозились, а потом ускакали.
– А что хотели?
Рядом с рассказчиком возникли еще две головы. Тоже вихрастые и в треухах.
– Коня сменять и еды набрать. Конь у них один хромает. А мы им во!
Мужик высунул из-за стены топор и воинственно помахал им. Третий мужик только кивал, но рта не раскрывал.
– Куда ведет дорога? – спросил Рустам.
– К Нойде.
– Может, и они, – тихо сказал Рустам, а потом посмотрел на мужиков: – А чего не открыли им? Вас вон сколько, а их четверо.
– Дак чего открывать! То шустрилы проклятые! Я их вожака знаю, Грут. Он родом из Нойды, пропал зим десять назад, потом приехал тем летом, стал на дорогах и в полях шустрить, людей побил сколько! Чтоб ему в кишках тесно стало!
Доброе пожелание мощного запора – одно из распространенных проклятий в этих местах. За такое можно и по морде схлопотать.