Эти двери не для всех

Сутин Павел

Даже в свете уличных фонарей Бравик приметил, что профессор сед.

– Это моя личная удача, – повторил Чернов и аккуратно тронул с места машину, – потому что именно я настоял на том, чтобы основным направлением конференции стали проблемы консервативного лечения. Не обошлось, конечно, без возражений…

Эта тема очень даже может быть рутинной. Сами знаете, стоит объявить:

"Консервативное лечение доброкачественной гиперплазии", – коллеги скучнеют… Но мы с коллегой Каприным… Вы знакомы с доцентом Каприным? –

Бравик стал быстро вспоминать – да, в прошлом году он рецензировал статью Каприна – и кивнул. – Я так и думал. Так вот, мы с Каприным загодя договорились подготовить минимум докладов. Но! Чтобы это были такие доклады… Мы сразу планировали исключить сообщения по альфа-блокаторам и всяким растительным ингибиторам.

– Ну что ж. – Бравик прокашлялся с холода и одобрительно покивал головой. Его и самого ничуть не интересовало всестороннее обсасывание всяких новых аспектов того, что в принципе было давно понятно.

– Будут три основные темы, сразу вам скажу, – сказал Чернов. Он с ходу брал быка за рога, и Бравику это нравилось. – Вапоризация – это раз. Наши докладчики учились у Мартова, а за последние два года – свои результаты. Эндохирургия – два! Полтора года назад клиника закупила операционную, есть чем похвастаться.

Тут мы тоже профессору Мартову многим обязаны. И третье – химизм эстрогенов в патогенезе аденомы. Я вам напрямую скажу – просто прочтите вашу с Винаровым статью. Это будет именно то, что нужно.

– Завершающий аккорд, так сказать, – добродушно сказал Бравик.

– Если хотите, – согласился Чернов.

Он быстро вел машину по заснеженным улицам. Бравик видел, как Чернову приятно то, что он, Бравик, приехал. Видел – Чернов горд, как мальчишка, предстоящей конференцией. Ему, Чернову, было что показать.

И все это очень нравилось Бравику.

– Алексей Юрьевич, когда начало?

– В десять, как обычно, – сказал Чернов. – Вы выспались в поезде?

– Как дитя, – ответил Бравик.

Он прекрасно выспался, чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Отлично себя чувствовал.

– Хорошо. Позавтракаете, и я отвезу вас в клинику. Представлю оргкомитету, покажу отделение. И еще кое-что покажу…

– Что покажете? – Бравик заговорщически подмигнул Чернову.

Он, конечно, представлял, что может показать ему Чернов в Твери.

Чернов любил свою работу – такое Бравик умел распознавать с первых минут. И если даже Чернов сто раз был наполеончик, если он любил не просто работу, а себя ненаглядного в этой работе – ради бога… Чернов не был старпером. Чернов болел за свою конференцию. Чернов приехал на вокзал за Бравиком в половине седьмого утра.

– Нашу конфетку, – широко улыбнулся Чернов. – Шторцевскую операционную. Вас, конечно, этим не удивить. Но все-таки. Самые красивые резекции мы снимаем. На видео. Покажу.

В отделении Бравика уже пять лет имелась такая операционная. Кассетами с записями Митя заставил целую полку в ординаторской.

Но Бравик и тени скуки не чувствовал – он знал, что с удовольствием посмотрит фильмы Чернова.

Чернов проводил Бравика в гостиничный номер, положил бравиковский портфель на кресло и сказал, что через час будет ждать Бравика в машине у входа.

Чернов ушел, а через десять минут в дверь постучалась горничная и вкатила в номер тележку с завтраком.

Номер был тесноватый, но уютный. Даже с претензией – ковер, корейский телевизор, кондиционер. Во второй половине февраля кондиционер был хорош, но необязателен.

– Хорошая у вас гостиница, – уважительно сказал горничной Бравик, когда та наливала в кружку чай и снимала целлофан с бутербродов. Бутерброды Бравику достались с горбушей и ветчиной.

– Бывшая гостиница обкома, – с непонятным сожалением ответила горничная. – Приятного аппетита.

Бравик с удовольствием съел два бутерброда, нарезанный огурец со сметаной, выпил полную кружку сладкого чаю. Потом он отодвинул столик, разделся и принял душ.

Душ, тверской гостиничный душ, вялый и еле теплый. Однако Бравик и тут был доволен, он, кряхтя, растерся царапающей синтетической мочалкой, терпеливо постоял под прохладными струйками и крепко вытерся коротким вафельным полотенцем.

Стоя босыми ногами на колючем ковре, он еще покрутил туловищем, несколько раз присел, понагибался, ощутил себя юным и упругим – "сам бы себя целовал в эти плечи и грудь…" – ежась, натянул футболку, треники, тонкие шерстяные носки. А потом уже надел белую сорочку, брюки, повязал галстук, влез в пиджак. Стоя перед овальным зеркалом, он тщательно расчесал жидкие седоватые волосы.

Итак, Бравик был готов к встрече с коллегами, к выходу в свет.

Конференц-зал Центральной клинической больницы был полон. Во-первых, зал был невелик, а во-вторых, ежегодная региональная конференция была значительным событием для всех здешних урологов. Иные из сидевших в зале были в халатах – это были доктора ЦКБ, спустившиеся из отделений, у них был нормальный рабочий день.

Большинство было в партикулярном: костюмы, галстуки, реже – свитерки и джинсовые рубашки.

Под гул разговоров Чернов провел Бравика на сцену, заботливо усадил за стол президиума и сам сел рядом.

Конференция началась. Бравик вертел в руках футляр для очков, привычно пропускал мимо ушей все вступительные слова и глядел в зал.

Первые ряды по традиции занимали люди почтенные, заслуженные и пожилые. Выше сидели доктора помоложе. Самые молодые сидели в последних рядах. Так происходило всегда и везде, потому что самые молодые были еще и самые занятые, самые неосведомленные о времени начала конференции и самые опаздывающие – они быстро входили, озирались и, пригнувшись, пробирались к свободному креслу поближе.