Эти двери не для всех
Шрифт:
Сказал, что они с начальником охраны завода Валерой Карловым – отличным мужиком, бывшим флотским, штангистом и тоже, кстати, любителем преферанса – каждый год ездят на Муромщину, на лося, и Сашу возьмут с собой непременно.
Наташка подбежала к Саше, обняла, прилипла, поцеловала в ухо. Сенька с Гаривасом деликатно ждали поодаль. Саша бережно отстранил Наташку, шагнул к друзьям, обнял Сеньку, пожал руку Гаривасу.
– Сень, ты на машине? – спросил Саша.
– Это не машина, – ухмыляясь ответил Сенька. – Это история отечественного
Завел, елки зеленые! Вдохнул жизнь в агрегат, так сказать! Заставил воспрять бездушный механизм, елки зеленые!
– Завтра пятница, старик, – сказал Гаривас и взял у Саши чехол с лыжами. – Собираемся у Сени. Никон приедет, Бравик, Мишка с Полетаевым подтянутся. Все расскажешь. Как покатался расскажешь, как заграницу посмотрел. "Зенит" загнал?
– Загнал в лучшем виде, – Саша кивнул и обнял Наташку за плечи. – Все сделал, как ты велел, Вова.
Они пошли к выходу. Сенька забрал у Саши сумку и пропустил вперед Наташку.
– Все хорошо было? – негромко спросил Сенька.
Саша мечтательно улыбнулся. Он вышел из здания аэропорта под серое, низкое московское мартовское небо, с удовольствием вдохнул холодный влажный воздух, пахнущий автобусным выхлопом, грязноватым, просевшим снегом и Родиной, мать ее так… За Сашиной спиной шли люди, тащили сумки и чемоданы, катили багажные тележки. И люди из Сашиной группы были где-то там, среди толчеи "Шереметьево-2".
Самые разные тут были люди. Советские и несоветские. Разные. На лицо ужасные, добрые внутри.
– Все было отлично, – ответил Саша. – Группа была – пиздец… Хорошие люди.
Завтра на Метростроевской собираемся? Я с Наташкой приду, ты не против? Такой салат приготовлю – умрешь… "Шопски салат" называется, мне официант рецепт дал… Ну, где ты поставил свою историю отечественного автомобилестроения?
Новые Черемушки, апрель 200…
"ВСЕ ЖДАЛИ ГАРИВАСА"
"Поминутно жалуются, что у нас нет людей практических, что политических людей, например, много, генералов тоже много; разных управляющих, сколько бы ни понадобилось, сейчас можно найти каких угодно – а практических людей нет…" Ф.М.Достоевский "Идиот" Галка, стоя в проеме балконной двери, махнула рукой, подзывая Вацека, – он встал с дивана и пробрался между гостями.
– Устал, Вацек? – спросила Галка. – Что-то у тебя глазоньки не смотрят.
– Не выспался, – ответил Вацек.
– У тебя все авралы?
– Авралы, – сказал Вацек. – Всегда авралы. Специфика работы. Знаешь, как у нас: пока не сверстано, я курю. А когда сверстано – подайте макет.
– Уложить тебя? – спросила Галка.
– Вот еще! Что я – ползунок?.. Где ты меня тут уложишь? Давай выпьем.
Галка протянула ему стакан с красным вином.
– А ты? – спросил Вацек, приняв у нее стакан.
– Вот, –
Они стояли на балконе, над крышами Новых Черемушек воздух синел и сгущался.
Галка созвала гостей к пяти, непривычно рано, потому что на этот раз она устраивала не обычную вечеринку, а настоящий прием – с долгим осмотром ее новой квартиры, с ахами и охами, со сменой блюд и танцами.
Из квартиры шел многоголосый гомон, Конрой в этом гомоне был слышнее остальных.
– Скоро он начнет петь, – сказал Вацек и сделал глоток.
– Прекрасно.
– А петь он любит вместе со мной.
– Ничего, – благодушно сказала Галка. – Не убудет тебя.
– Ну, ты довольна? – спросил Вацек.
– Боже мой, – с чувством сказала Галка. – Ты представить себе не можешь, что это за счастье! Мой дом! Господи, мой дом!
– Поди в долгах, как в шелках?
– Плевать, – беспечно сказала Галка. – Мой дом. А ты чего пригорюнился, Вацек?
– Нет, все в порядке. Знаешь, меня такое зло берет, когда я вижу, какие простые вещи делают нас счастливыми. А еще от того, когда они делают нас счастливыми.
Всего лишь своя собственная квартира. Всего лишь стены, пол, потолок, немного мебели… И добрый, умный, красивый человек счастлив, как ребенок. Свой дом – чудесно. Но так радоваться хочется от другого.
– От того, как пассат поет в снастях? – засмеялась Галка.
Вацек пожал плечами.
– Да. – Галка взяла у Вацека сигарету. – Я тоже когда-то поеживалась, глядя на тех, кто упоенно достраивал дачи. Тоже думала, что уж это-то фуфло в моей жизни много места занимать не будет. А потом выяснилось, что писать кандидатскую в коммуналке очень неудобно. И сохранить человеческое достоинство, проводя в общественном транспорте по три часа в день, – тоже непросто. Затруднительно.
– Реалии, в бога душу мать! – вздохнул Вацек.
– Мне сорок два, и никаких пассатов. И плевать. Мой дом.
– За твой дом, – сказал Вацек.
Они отсалютовали друг другу стаканами и выпили сладкого массандровского портвейна.
Вацек подумал, что кабы не бунтарная Галкина натура, то не пришлось бы ей жить в коммуналке. Галка, родив своих близнецов, в дым рассорилась с родителями, ушла из генеральской квартиры на Куусинена к отцу близнецов, после все-таки вышла за него замуж. Закончилось все это комнатой на Соколе – там близнецы и росли.
– У пацанов – по комнате, – сказала Галка.
Вацек восхищенно поднял брови – "ну надо же!" – однако спохватился:
– Постой. Тут же всего две комнаты. А ты?
– Ты неисправим, Вацек, – Галка покачала головой. – У меня собственная кухня.
Четырнадцать квадратных метров. Сто пятьдесят квадратных футов.
– А кто это с Ванькой?
– Не знаю… Барышня… Лида. Нет, Лиза. Тебе-то что за дело?
– А Тёмка почему один?
– Марта уехала в Прагу, к своим. Я слышала, ты будешь теперь работать у Тёмы?