Эти двери не для всех
Шрифт:
– Господи, воля твоя… – прошипела Галка.
– Все тебе будет, и Гаривас будет, – пообещал Вацек. – Мне выпить дадут?
Тут все разом зашумели, задвигали стульями, Романова бережно подала Вацеку полную рюмку водки.
– За Галку, ребята, – громко сказал Вацек.
– За Галку… За Галку… – Гости чокались, обнимали Галку.
Витя на подоконнике вновь запел, но, слава богу, не армейское, а любимый романс Вацека "Белой акации гроздья душистые". Вацек сообразил, что Витя поет для него, постоял, послушал,
– Привет, Вацлав, – сказал Боря.
– Здравствуй, Борис, – сказал Вацек. – Я и не заметил, как ты пришел.
– Ты курил на балконе.
Витя закончил пение, и Вацек мог покинуть кухню.
– Давай, Боря, вернемся на балкон, – сказал Вацек. – Там, знаешь, прохладно.
Бери свою рюмку и пошли.
Они оба работали в Институте Прессы, только Борис заведовал сектором "Берн", а Вацек был ведущим графиком у Тёмы Белова в секторе "Берлин". Правда, внештатным.
Но ведущим.
Они с Борей гуськом прошли через комнату – Мишка с Гариком продолжали спорить, но вполне миролюбиво, – и вышли на балкон. Боря покосился на спящего Ваньку и уважительно сказал:
– Вот это темпы…
– Где твоя жена? – вежливо спросил Вацек и протянул Боре сигареты.
– В отъезде, – коротко ответил Боря. – Спасибо. А где ваш Гаривас?
– И где тут Ленин? – сказал Вацек. – А Ленин в Польше.
Они с Борей редко встречались в приватной обстановке. Все чаще на планерках или в буфете. Иногда встречались у Тёмы. Боря был загадочный человек. Своим сектором он рулил ни шатко ни валко. Но пользовался непонятным благоволением Управления.
Ежегодные конкурсы проходил легко, вновь и вновь утверждался на заведование.
– Этот Полетаев ваш… – как-то сказал Вацеку Витя Князькин. – Он, может быть, и не Полетаев вовсе… Я таких знаю. Я их кожей чувствую. Он смерть видел.
Про Борю в Институте шептались. Вацек был знаком с Полетаевым восемь лет.
Полетаев, как и Вацек, воевал в батальоне "Берта", но они были в разных взводах, и у Полетаева была какая-то особенная работа. Вацек однажды попробовал расспросить Тёму, но тот решительно не поддержал разговора. "Не важно, – недовольно сказал Тёма. – Чего теперь вспоминать".
В Институте – случайно ли или не случайно – работали несколько ветеранов "Берты". Вспоминать прошлое они не любили. Ненавидели то "время крушения надежд". Вацек знал, что Боря был вхож к штабистам и имел какое-то отношение к Тёминой службе внутренней безопасности муниципальных батальонов*.
– Вот, что, Вацлав, – сказал Боря, – тебе, наверное, завтра принесут мой запрос.
Если можно – ты поспеши. Пожалуйста…
Вацек покивал. Приятельский перекур с любым из заведующих почти всегда заканчивался просьбой поспешить. Просьбами, требованиями и заклинаниями поспешить сопровождались и официальные
– Я поспешу, – согласился Вацек. – А что там?
– Сущая ерунда. Несложно. Готические шапки из "Фолькишер беобахтер". Немного работы. Я все знаю – Тёма наседает на тебя с голландцами. Но Тёму не поджимает, а меня очень поджимает.
– Хорошо, я все сделаю, – пообещал Вацек.
– Спасибо. Это будет открытая публикация. Тут оказалось, что у меня мало открытых публикаций. Меня очень выручил Гаривас. Весьма.
– Как он тебя выручил?
Впрочем, Вацек знал, как может выручить Гаривас.
– О! Иметь дело с Владимиром Петровичем Гаривасом – одно удовольствие! – Боря оживился. – Он сам взял три статьи и две присоветовал в "Монитор".
– И, наверное, так присоветовал, что там взяли без звука, да?
– Ну да, – Боря довольно кивнул. – Он не формалист, правда? Хороший человек, – убежденно сказал Боря.
– Тут его все обождались.
– Еще бы, – сказал Полетаев, – я слышал, что ты у него работаешь.
– Да, – сказал Вацек. – А я слышал, что он звал тебя.
– Это было давно, – спокойно сказал Полетаев. – Год назад. Потом я сам просился к нему, но он мне отказал.
– Почему?
– Сказал, что у меня пламени в душе нет. Он умеет очень элегантно отказывать. Он даже не просто отказал мне, а популярно объяснил, почему мне не стоит уходить к нему. Когда я попытался настоять, он сказал, что разговор окончен.
"Вот тебе и Гаривас, – подумал Вацек. – Разговор окончен. Это при том, что Борис ему – человек не посторонний".
– А теперь как ты с ним?
– Нормально. Он ведь мне уважительно отказал. Он сам по себе и желает, чтобы остальные были самими по себе.
Через полгода после того как Вацек вернулся из Канады, его друг Саша Берг женился. На свадьбе Берг рассказал Вацеку, что Машка, его жена, долго не могла определиться, как покончить с их холостым положением. Месяца за два до этого Машка с трудом выбралась из застарелого романа. Выбралась со скандалом и побоями. Берг был деликатен и неназойлив, а прежний – скандалил, угрожал и вообще всячески мотал сопли на кулак. Машка жила с Бергом, но замуж за него не шла. Вечерами долго говорила по телефону в ванной и выходила оттуда с красными глазами.
Берг созвал друзей, чтобы отпраздновать в "Ту степе" их с Машкой день рождения.
Дни рождения у них мистически совпадали – двадцать четвертое мая. Они уже собрались выходить, как позвонил Конрой и дурашливо сказал, что за ним заезжать не надо, он уже в "Ту степе", и, кстати, тут Машкин бывший, хотите – сам ему наваляю, хотите – вам оставлю. Черт его тянул за язык, мудака…
Машка подобралась, поскучнела и сказала: "Саш, давай куда-нибудь в другое место".