Эти глаза напротив
Шрифт:
Но похоже, Венцеслав действительно привязался к своему странному сыну…
А еще у него оказалась та же группа крови, что и у Павла.
И наш Арлекино выкарабкался!
И только тогда триумвират Пименов-Климко-Кульчицкий вплотную занялись расследованием случившегося.
Были собраны и допрошены все, кто находился в эту ночь в клинике. Весь персонал, конечно, – больные толком ничего и не поняли, а некоторые вообще все проспали.
А вот персонал, весь, включая охрану, сторожей, нянечек, медсестер и врачей, подвергся странной ментальной атаке. Или
Да и само явление казалось каким-то бредом, наваждением, дурным сном.
Больше всего похожим на массовый гипноз.
Ну, допустим, всякие там Кашпировские и иже с ними занимались чем-то подобным, но во-первых, там люди собирались в одном зале, кучненько, так сказать, да и не на всех действовало.
Здесь же – мало того, что атака шла выборочно, так ведь еще и «накрыло» всех и сразу. Где бы выбранные люди ни находились.
А некоторых превратило в марионеток. В частности – двух секьюрити. Дежурившего у палаты Моники и моего.
И если бы Монике не вздумалось срочно поговорить со мной об Арлекино…
Ее точно уже не было бы в живых. Потому что ее охранник в тот момент, когда девушка была у меня, вошел в палату и расстрелял «спящую подопечную». Вернее, он думал, что спящую – Моника сделала удачную копию себя, и парик сыграл немаловажную роль.
А поскольку его пистолет был, само собой, без глушителя, от грохота выстрелов проснулись пациенты соседних палат. Которым Элеонора – так, на всякий случай – дала номер своего мобильного телефона. Ведь ее девочка была психически неустойчива и всякое могло произойти.
Всякое и произошло. И кто-то позвонил Элеоноре. Та разбудила мужа, Игорь Дмитриевич начал вызванивать своих бойцов, дежуривших в клинике, – никто не отвечал. Врачи – тоже.
Климко понял – происходит что-то неладное, и созвонился с Мартином. А потом рванул в клинику сам, попросив Элеонору связаться со мной.
Кстати, охранники вышли из ступора вместе со всеми. И тоже ничего не помнили о происходившем.
Тот, что едва не убил Павла и ранил меня, правда, говорил, что вроде слышал в голове чужой голос. Но что говорил этот голос и что он сам творил – несчастный парень не помнил.
Именно несчастный – узнав, что он наделал, бедняга едва не свихнулся.
В общем, понять удалось только одно – все было затеяно ради устранения нас с Моникой.
Единственных живых свидетелей обвинения в деле Сигизмунда Кульчицкого…
Глава 14
Конечно же, первым делом выяснили – на месте ли наш душка Гизмо, не исчез ли, не прошел сквозь стены?
Как ни странно, он был на месте. Хотя казалось бы – что стоило его неведомым союзникам (а в совпадения уже никто не верил) предпринять атаку не на клинику, а на СИЗО? Отключить всю охрану и спокойненько вывести Сигизмунда на волю.
Так думала я.
Но Мартин, уставший, вымотанный, перепачканный моей кровью Мартин, категорически отказывавшийся поехать отдохнуть, думал иначе.
– Понимаешь, Варя, –
– А Павел? Он ведь тоже там был, и Гизмо ранил его!
– Варенька, да любой грамотный адвокат легко поставит под сомнение показания Павла. Особенно если настоит на суде присяжных. Ну посуди сама – обвиняемым будет милый, скромный (а Гизмо постарается таким казаться), а главное – красивый молодой человек, практически голубоглазый золотоволосый ангел во плоти. А потерпевший – урод, монстр…
– Павел не урод!
– Согласен. Но вспомни свое первое впечатление! Жутковато, правда?
– Н-ну да, но потом, когда присмотришься…
– Потом, вот именно – потом! А если адвокат будет педалировать тему монстра? И притащит деревенских, встречавших изредка именно Павла, а не Гизмо в костюме дракона? Ведь, по сути, слухи о Змее Горыныче пошли именно из-за Павла. А Гизмо просто воспользовался ситуацией.
– Так ведь…
– Подожди, я закончу. И вот, с одной стороны – красавец (да еще и подкидыш, по сути, надо пожалеть детку!), а с другой – жалкий урод, всю жизнь проведший в подземелье, от которого шарахаются люди. И девушки, само собой. А еще этот урод смертельно ненавидит занявшего его место красавчика…
– Да ведь Павел не знал…
– А как он сможет это доказать? Слова, всего лишь слова.
– Так эта его мама Марфа подтвердит.
– Ключевое слово – «мама». Пойми, Сигизмунд – ее родной сын, ее кровиночка. А Пашка – воспитанник. Да, Марфа очень любит Пашку, но… Никто не сможет гарантировать, что она не попытается помочь родному сыну. В общем, Варя, если не будет вас с Моникой – Гизмо легко сможет выйти на свободу. А Павел – занять его место в камере.
– Но ведь наши показания уже запротоколированы и включены в дело!
– Варя, не смеши меня! Хочешь, я перечислю тебе минимум десять способов решения этой проблемы? Если есть деньги и связи, конечно.
– Не хочу, – буркнула я, пытаясь поудобнее устроить на кровати замотанную бинтами руку.
И кровать была уже другая, и палата тоже – возвращаться в прежнюю я категорически отказалась. Хотя на момент завершения возни с моей рукой там уже все прибрали, сменили и вымыли. И даже дверь навесили с перепугу – клиника ведь частная, элитная, репутация до сих пор у заведения была безупречной, и вдруг – такой казус!
Мягко говоря. Лично мне – хоть я и высоко духовная личность – более подходящим названием происшествию кажется емкое и точное слово «хрень».
Причем полная.
И в этой хрени в той или иной степени оказались пострадавшими три самых важных на данный момент пациента.
А если о событиях ночи станет известно журналистам…
В общем, невиданное рвение сотрудников клиники было вполне объяснимо. Но все их усилия не произвели на меня должного впечатления – в свою палату я не вернулась.