Эти глаза напротив
Шрифт:
– Успокойтесь, – устало произнес Мартин, прислушиваясь. – Врач сейчас будет.
И действительно – странный далекий гул нарастал, пока сквозь него не прорезался свист лопастей.
И из-за верхушек высоченных сосен показался вертолет.
Тот самый, на котором увезли Павла.
Вернее, как я понимаю, сделали вид, что увезли в другую сторону.
Глава 26
Игорь Дмитриевич, пригибаясь под напором воздушной струи от лопастей, побежал к приземлившемуся вертолету,
Звук пока заглушал свист лопастей, но и так было понятно, чего хочет несчастный отец.
Александр бросил короткий взгляд на бьющуюся в истерике Монику, нахмурился, кивнул и скрылся в салоне. А буквально через секунду оттуда выпрыгнул на землю какой-то незнакомый мужчина. Судя по специальному медицинскому саквояжу – доктор.
Он бегом направился к нам, на ходу что-то выискивая в своем чемоданчике. Подбежал к Монике, коротко приказал не отстававшему от него Климко:
– Придержите девушку. И пусть кто-то зафиксирует ее руку, чтобы вену не попортить.
На помощь бросились и Мартин, и Олег. Все вместе – вместе с доктором – они справились. После укола Монику перестало плющить, судороги прекратились, дыхание постепенно выровнялось, а огонек безумия сменился дымкой апатии.
– А… а это нормально? – дрожащим голосом поинтересовался Игорь Дмитриевич, с жалостью глядя на вяло ссутулившуюся в кресле дочь. – Она ведь не всегда теперь такой будет?
– Не всегда, успокойтесь, – усмехнулся врач, аккуратно складывая в пластиковый пакетик использованный шприц и вскрытую ампулу. – Это транквилизатор нового поколения, он действует почти мгновенно, эффект продолжается часа два-три, а потом все постепенно приходит в норму.
– Часа два-три – это хорошо, – облегченно вздохнул Климко. – Мы как раз успеем разместить девочек внутри этой… гм… клиники. Кстати, Моника сейчас нас слышит? В смысле, понимает, что вокруг происходит?
– Слышит и понимает, но не фиксирует в сознании. Так сказать, вскользь все проходит, созерцательно.
– Вот и отлично! Ну что же, – Игорь Дмитриевич повернулся к подошедшему Дворкину, – ведите нас в свое убежище.
– Допустим, оно не мое, а на какое-то время – ваше, – усмехнулся Александр. – Ваша собственность, так сказать. Но – да, я здесь уже был и с планировкой заведения ознакомился. Пусть и галопом, так сказать. Только позвольте, я сначала отвезу внутрь Павла?
– Да, конечно, – кивнул Мартин. – Его ведь надо к оборудованию подключать, насколько я понимаю?
– Правильно понимаете, – кивнул Дворкин. – А вы пока можете по территории погулять, осмотреться на местности, свежим воздухом подышать.
– Да, воздух здесь замечательный!
– Герцог с бароном на светском рауте, – хихикнула я. – Вам бы еще лорнеты в руки! Хотя нет, лучше монокли в глаза. И волосы так тщательно с помощью бриллиантина прилизать! Хотя Александру бриллиантин
– Она всегда такая язва? – хмыкнул Дворкин, автоматически пригладив похожую на коричневый от загара бильярдный шар лысую голову.
– Всегда, – тяжело вздохнул Олежка. – Всю жизнь вот так и маюсь… Но – родню не выбирают!
– Меньше пафоса, больше трагизма и погремушку на кончике хвоста спрячь! – заботливо порекомендовала я.
– Видите? – совсем расстроился братишка.
Дворкин хмыкнул, сочувственно пожал Олегу руку и направился к своей выгрузившейся из вертолета команде, в центре которой была каталка с Павлом.
Судя по сосредоточенно суетившимся вокруг него врачам, к которым присоединился и оказывавший помощь Монике, полет раненый перенес не очень хорошо.
Ему что-то вкалывали, меняли препарат в капельнице, подключали переносную аппаратуру. И никто уже не заботился о сохранении его инкогнито – ни шапочки, ни повязки на Павле не было.
Собственно, и прятать парня особой необходимости тоже не было. Вокруг находились только свои.
А Моника, реакции которой больше всего боялся Павел, сейчас, если верить доктору, происходящее не фиксировала.
Кстати, похоже, что так и было – девушка по-прежнему вяло смотрела куда-то вдаль, абсолютно не реагируя на провозимую мимо каталку с Павлом.
Игорь Дмитриевич проводил взглядом процессию и повернулся ко мне:
– Варя, скажи честно – этот Павел, он… Он и есть тот самый Арлекино?
– Я не…
– Пожалуйста, – мягко улыбнулся Климко, испытующе глядя мне в глаза, – скажи честно. Мне надо знать.
– А зачем? – Я тоже умею смотреть испытующе, к тому же добавив щепотку проникновенности – психолог как-никак, причем дипломированный. – Зачем вам это знать? Разве не достаточно того, что именно благодаря Павлу ваша дочь сейчас жива?
– Благодаря, – кивнул банкир. – И я – вернее, мы с Элеонорой будем до конца жизни благодарны ему за это. Но… Моника все время твердит про этого своего виртуального друга! Она, похоже, влюбилась в него, хотя мне сложно понять – как можно полюбить того, кого никогда не видел? Мы с Элеонорой считали все это блажью, думали – пройдет, но Моника… Она сразу после возвращения рассудка заговорила об Арлекино. Причем иногда так, словно он здесь где-то, рядом!
Ох, Павел, Павел…
– И вы решили, что Павел и есть Арлекино?
– Ну а как иначе? Ты же сама говорила, что жертвы этого мерзавца стали возвращаться сразу после того, как ты вышла на связь с виртуальным другом Моники! Варя, я ведь вроде на дурака не похож, верно?
Ну да, где вы видели банкиров-дураков? Хотя…
– Допустим, вы правы, – кивнула я. – И Арлекино – ник Павла в сетях. И что с того?
– Ничего хорошего, – покачал головой Климко.
– А, вы тоже брезгуете общаться с «монстром»?! Он ведь не человек, да? А он человек! Самый настоящий! И получше многих!