Это было у моря
Шрифт:
— Родственницу? Сансу Старк, в замужестве Бейлиш? Она нам тоже нужна.
— Она была в розыске…
— Запрос отозван ее дядей. Так же он ходатайствовал о снятии вашей нарушенной подписки о невыезде. С условием, что вы немедленно по приезде явитесь в столицу на дачу показаний в качестве свидетеля по делу об убийствах на побережье. Это дело исходно вел ваш брат, если не ошибаюсь?
— Да.
— Он был отстранен несколько дней назад. Дело передано на ведение другому детективу. А именно — коп в штатском заглянул в бумаги — Сэмвелу Тарли. К нему вам и предстоит потом явиться.
— Зачем она вам?
— Для опознания тела ее мужа.
— Хорошо. Она должна быть у себя в комнате. Могу я сам ее предупредить?
— В этом нет нужды. В ее номер уже направился наш коллега. Да вот и они. Можем ехать.
По коридору шла бледная, но спокойная Пташка в сопровождении молодого полицейского, бросающего на нее смущенные взоры. Она подняла ресницы, посмотрела на Сандора. Непроницаемый, тяжелый взгляд. Глаза словно выцвели. И все же она была прекрасна, как всегда, даже больше. В своей строгой замкнутости она напоминала античную богиню — в современном прикиде. Пташка была вся в черном — белую кофту она сняла, накинул сверху черную куртку, что он ей приобрел в горах.
— Мэм? Санса Бейлиш?
— Да. Это я.
— Мы сожалеем о ваших утратах. А теперь еще и это. Вы уверены, что в силах сделать то, что от вас требуется? Если нет, мы можем попробовать найти других близких…
— У моего мужа не было близких. В любом случае, я в порядке.
— Тогда едем. У нас во дворе машина. Вы не откажетесь?
— Нет, все хорошо.
— Отлично. Мы вам очень признательны. Если все же почувствуйте себя не в силах — сразу скажите. Зрелище весьма тяжелое…
— Ничего. Я выдержу.
Они вышли через заднюю дверь и сели в черную машину с маркировкой «Полиция штата» Молодой коп сел за руль, хмырь в штатском — на переднее сидение. Пташка примостилась у окна. В середину, на заднее сиденье между ними сел тощий как жердь полицейский с лицом рыбы, а Сандору осталось место у другой двери. От нечего делать он уставился в мокрое окно. Туман слегка рассеялся, но видимость все равно была так себе. На заднем дворе гостиницы два ворона трепали трупик воробья у сточной канавы. Весело, ничего не скажешь…
Ехать не пришлось долго. В этом городе все было компактным — полицейское управление — через дорогу больничный морг — а вдали за пустырем — засеянное зеленой травкой кладбище, выходящее одним краем на улицу «Гора Надежд» Смешно. Гора лежит в морге на улице «Горы Надежд» Ага. Вот и остаётся надеяться, что он все же сдох уже…
Их проводили в небольшой зал для посетителей такого рода. Сандору предложили пройти первому, Пташку покамест посадили на потёртое кожаное кресло возле кофейного автомата. Она села и тут же вытащила телефон -чтобы было куда прятать глаза, ну точь-в-точь типичный современный подросток. Хрен в штатском остался с ней, топчась у кофейной машины.
Сандор вздохнул и потащился за копами по коридору. Тут их ждал высокий парень — видимо местный санитар — с усталым лицом и шальными голубыми глазами на выкате. Он обменялся с полицейскими парой коротких фраз — спросив что-то вроде: «Это к обгоревшим? Ты предупредил?» Недовольно кивнув и, по-видимому, не удовлетворившись ответом, он подошел к Клигану и неожиданно высоким голосом пропищал: «Послушайте, те люди, что попали в аварию — ну в общем они не очень-то. Вы вроде не похожи на того, кто будет устраивать истерики. Ну мое дело
Он жестом поманил полицейских. Те недовольно поморщились. «Нечего рожи кривить, по протоколу положено вам присутствовать. Вот уж неженки. Вы еще и не такое видали.» Все четверо прошли через служебную дверь, что санитар открыл карточкой, висевшей на шее. Длинный тускло освещенный коридор привел их к развилке между тремя дверями. Служащий морга услужливо распахнул самую правую. Сандор прошел первым, за ним — кислые полицейские.
Приятное место. Холодно как в могиле. Слегка воняло формалином и мертвой плотью, — запах, заглушающийся сильной вонью хлорки, которой явно недавно мыли помещение. С потолка лился жёсткий свет флуоресцентных лам, выжигающий все тени и превращающий и без того мрачную комнату в ночной кошмар для медицинского первокурсника-практиканта — сценка прямо из фильма ужасов.
Санитар прошел к небольшому столику, взял с него какой-то список, прошелся пальцем до низа, перелистнул страницу, найдя наконец нужный номер. Выдвинул один из бесконечных ящиков по стенам, напоминающих об аптечной системе за прилавком. Тут лежали, конечно, не медицинские снадобья. Здесь ждали своей очереди покойники — женщины, мужчины, старики, и не приведи боги, дети — с аккуратно закреплёнными на запястьях бирочками — чтобы не перепутать.
Сандор подумал, что эти бирки неизбежно и упорно преследуют людей всегда — начиная с рождения и проходя вдоль линии жизни — через больницы, амбулатории, зубные кабинеты, бассейны и лунапарки — чтобы привести сюда — в один из стальных ящиков — куда тебя положат, налепив на стынущую, ненужную уже плоть аккуратный ярлык— последний.
Санитар меж тем вытащил здоровенной обуглившийся, со свернутой набок головой труп. Сандору уже и смотреть не нужно было — людей таких габаритов он встречал немного. Гора отскакался. Сандор смотрел на него — на лицо, когда-то похожее на его собственное — на пустые, ничего не выражающие глазницы — и думал, что должен бы испытывать больше чувств — ну злости там, торжества от свершившейся мести — но странным образом ощущая только сожаление о том, что вот так бездарно прошла жизнь — что подобие человека, лежащее теперь перед ним, ничего не успело совершить, ничего не принесло в мир, кроме боли и страданий. Что думала их мать, когда родила этого богатыря, своего первенца, наверняка доставшегося ей нелегко? Глядела на лицо новорожденного, гладила его по гладким щечкам, умилялась совершенству существа, что получилось из их с отцом любви? Кто тогда мог догадаться? Кому вообще в голову могло прийти что все вот так закончится — что из троих детей семьи Клиган двое последовательно замочат собственных родственников: сначала Григор: Ленор, отца и теперь в ответ — он, Сандор, самого Григора? А мать умерла, когда еще он был щенком — сожранная изнутри за полгода вечно голодным раком. Так сказать, заплатила заранее — зато не увидела всего того ужаса, что случился после. Легкая, можно сказать, смерть. Ну по сравнению с этим.
— Ну что сэр, вам знаком этот человек? Я понимаю, от лица мало что осталось…
— Это неважно. Его трудно с кем-либо спутать. Это мой брат, Григор Клиган, тридцати шести лет от роду.
Санитар кивнул полицейским. Те с облегчением отодвинулись к столу и начали возиться с бумажками.
— У вас еще есть родственники?
— Нет, мы были последними в семье. Родители и сестра умерли давно, а других родичей у нас не было.