Это было у моря
Шрифт:
В основном, на работу он ходил пешком — идти было два шага — как и до всего в Лебяжьем Заливе. Он изучил его вдоль и поперёк, исходил все самые мерзкие улочки, самые зассанные подворотни. Иной раз Пса патологически тянуло на приключения — если не на неприятности. От баб он держался подальше — но отказать себе в удовольствии начистить кому-нибудь физиономию не мог. В конце концов, энергию надо было куда-то девать, а в Лебяжьем Заливе улицы всегда кишели наркодилерами, мелкими воришками и просто неудачниками, которые норовили сцапать из-за угла барышень, возвращавшихся из того же Танцующего Ветра.
Пес уныло размышлял, что его стараниями за последние несколько
Расфуфыренные девчонки в очереди уже начали шептаться, поправляя свои вечно слишком короткие юбки. В этом городе все было слишком: слишком жестко, слишком рано, слишком грязно. Слишком поздно что-то менять. Пес, делая вид, что не слышал хозяина, высунувшего свою потную физиономию в открытое по поводу наступившей весны, засиженное мухами окно, тщательно проверил документы у десятка юнцов, закрыл лист на сегодняшний вечер и только тогда оборотился к Венсу, который все еще торчал из фрамуги. Уже изрядно обозлившийся и красный, как перезрелый помидор.
— Что? Я только выкурил сигарету. Не понимаю, чем вы так возмущаетесь.
— Ты высмолил не одну, а три сигареты подряд. Вообще, ты все время обкуриваешь мое окно — а я не выношу табачного дыма.
— Если вы не выносите дыма, то стоило открыть дамский клуб кройки и шитья, а не дискотеку, — криво усмехаясь, заметил Пес и отпихнул ногой от двери полупустую бутылку пива. Содержимое бутылки вылилось на тротуар и образовало небольшое желтое пенящееся озерцо.
— Знаешь-ка что — попридержи язык! Что-то ты совсем охамел!
– Венс раздулся еще сильнее и сейчас больше напоминал жабу, чем жука, - И вообще — зайди ко мне. Тут ты все равно на сегодняшний вечер закончил.
Босс улез обратно в свою берлогу и захлопнул окно. Пес пожал плечами. Зайти, так зайти. Навещать счастливого обладателя Танцующего Ветра было одно удовольствие — Клиган заполнял собой всю крохотную комнатушку офиса, и бедный Венс так и вжимался в кресло, тут же забывая половину из того, что хотел сказать — в основном, из попреков. Это вам не Серсея Ланнистер.
В этом вшивом городишке и бродячий пес может стать заметной фигурой. Замечать его точно замечали — вот только с какой стороны, непонятно. Маршруты его прогулок до маяка и в сторону станции в последнее время заметно опустели — даже торчки переползли куда-то в более укромные места. Иногда он задавался вопросом — а есть ли в Лебяжьем Заливе нормальные люди? Не шлюхи, не нарики, не воры — а просто обыватели? Рассуждая логически, должны были и иметься. Чьи же дети, иначе, ходили в долбаный Ветер? Эти самые дети, если доживали до окончания школы, быстренько делали ноги куда-нибудь подальше — вероятно, в столицу — осваивать панели или оседать в тамошних трущобах. Про университеты, колледжи и прочие радости а-ля Пташка речи не было. Тут была суровая школа выживания. Родители прятались, как крысы по норам — а утром, пока Клиган отсыпался, спешили на работу — на рыбный завод, в какие-то неведомые, всегда закрытые во время его деятельности конторы.
То были дневные звери — даже не крысы — голуби и чайки, которых в Псевдолебяжьем Заливе было в изобилии. Никаких лебедей, кстати, Клиган тут не заметил. Сейчас, по весне, мимо иногда пролетали косяки каких-то гусей — с юга на север. Туда, где жила Пташка. Если она еще там живет, конечно. Пташкам в таких городах не место. Они и не догадываются, что существуют на свете вот такие помойки, вылетая
Смотри, огромное море,
Ты видишь точку вдали?
Смотри, бездонное небо,
К нему прикован твой взгляд.
Смотри, приблизилась точка,
Ты видишь — это корабль,
А там бескрайнее небо,
Что видишь ты в высоте?
Мираж, он ожил вдали.
Смотри, безбрежное море
Несет по морю корабль.
Смотри, в безоблачном небе
Плывет летучий фрегат.
Смотри, открытое море.
Исчез проклятый корабль,
А там, в предутреннем небе,
Поплыл свинцовый ковчег.
Стой, стой обессилевший лебедь!
Это мое прошлое.
Это мною покинутые идеалы…
Я восхищаюсь ими со стороны вне себя,
Потому что они преследуют меня,
Но они не в силах повредить мне:
Ведь я — их команда.
Nautilus Pompilius Летучий Фрегат
2.
Когда он вошел, наконец, впустив в тесную комнатушку изрядное количество дыма из зала, Венс ерзал на слишком тесном кресле, не вмещающем его объемистую задницу. Увидев Пса, он откашлялся и промокнул потное лоснящееся лицо бумажным платком — в офисе было душно, несмотря на открытое ранее окно. А может, именно из-за этого.Небольшой вентилятор на пластиковой подставке видимо собирался сломаться и жужжал так, словно должен был поднять в воздух весь стол вместе с креслом и Венсом заодно. Клиган замер у двери — чем больше он подходил, тем больше босс нервничал — это было забавно, но сегодня у него не было настроения ерничать.
От накатывающей духоты и жары болела голова, и, как никогда, хотелось напиться. Но было всего лишь половина десятого, — впереди длинная ночь, и ему еще пахать и пахать — вытаскивать из зала надравшихся юнцов и следить за тем, чтобы расслабившаяся к концу учебного года молодежь — многие из них, несмотря на переваливший за рубеж восемнадцати лет возраст, продолжали учиться в школе, оставаясь на второй и даже на третий год — не сильно залипала по углам с самокрутками.
Клиган частенько недоумевал — откуда у них деньги на шмаль, и почему родители не гонят их работать — по виду, вполне могли бы. Но, похоже, у этого города были свои правила, которых он точно не понимал. Пока ты школьник — ты в законе. Потом — либо срочно валить, либо завод по производству консервов. От такой перспективы не только на второй год останешься- на десятый. Особенно, если родители это терпят… Возможно, потому и терпят, что сами лет двадцать назад прошли тот же унылый путь и знали: Лебяжий Залив - тупик без возможности и права на выход. Единственный выход, что тут был, открывался только избранным: с помощью бухла или наркоты.
Венс принял более подобающую для хозяина позу, облокотившись на стол. Пес молча взирал на него. Ну, а почему он должен говорить первым? Его же вызывали — значит, он должен внимать.
— Послушай-ка, милейший…
— Да?
От его скрипучего голоса (курил он, и вправду, сегодня слишком много — пачка подходила к концу, а открыл он ее только в обед) бедный Венс опять сбился. Теперь придется начинать с начала. Лучше бы молчал. Такого босса на всем свете не найти: топнешь на него — помрет со страху. Слишком просто — даже скучно. Ему недоставало ощущений. Внутри все словно выморозилось. Ни ненависти, ни любви — только серая пустота. Тут не только о Пташке — о Серсее пожалеешь!