Это было в Ленинграде. У нас уже утро
Шрифт:
— Тот шкипер, — сказала она, — снова ходил в море и опять вернулся с хорошим уловом.
Доронин сжал кулаки. Что же это, в конце концов, получается? Явный рвач и негодяй оказывается лучшим рыбаком комбината!
— Послушайте, — сказал Доронин, — вы имеете опыт в рыбном деле, объясните мне: что это такое? Почему остальные бригады не могут выполнить план, а этот проходимец умудряется его перевыполнить? В чём тут дело?
Вологдина передёрнула своими острыми плечами.
— Две трети наших рыбаков впервые попали на
И она с насмешливой улыбкой посмотрела на Доронина.
Через два дня состоялась торжественная закладка первого дома. Доронин сказал несколько слов, затем взволнованную, хотя и не очень складную речь произнёс Нырков.
Поздно вечером, когда Доронин, радостно возбуждённый первым успехом, всё ещё сидел у себя в кабинете, на пороге опять появился Весельчаков. На этот раз он был не в робе, а в толстом драповом пальто и кепке.
— Разрешите войти? — спросил он, деликатно кашлянув у двери.
— Входите, — недовольно ответил Доронин; ему сразу стало не по себе.
— На торжестве был, — широко улыбаясь, сказал Весельчаков; он снял кепку и подошёл к столу. — Большое дело затеяли, товарищ директор.
Похвалы этого человека были противны Доронину. Он промолчал.
— Как думаете, — продолжал Весельчаков, — надолго ли строительство затянется?
— Как будем работать, — не поднимая головы, ответил Доронин.
— Скажем, месяц или полтора?
— Меньше.
— Серьёзное дело, — восхищённо повторил Весельчаков, — прямо скажу — политика!
Доронин молчал.
— У меня к вам просьба, товарищ директор, — мягко сказал Весельчаков. — Имею, значит, претензию на первую квартиру.
— Это на каком же основании? — чувствуя, что краснеет, спросил Доронин.
— По договору полагается, — обиженным тоном ответил Весельчаков, — и, с другой стороны, как лучшему стахановцу.
— Вам есть где жить, — сказал Доронин, вставая, — никто не обещал предоставлять вам сразу номер в гостинице. А что касается до лучшего стахановца, то вы им вовсе не являетесь.
— А кто же является? — растерянно спросил Весельчаков.
— Тот, кто не только хорошо работает, но и передаёт свой опыт другим, — стараясь говорить спокойно, ответил Доронин. — А тот, кто сидит на своём опыте, как на сундуке с добром, — не стахановец, а кулак!
В глазах Весельчакова промелькнул испуг. На секунду ему показалось, что он опять допустил какой-то промах, но уже в следующее мгновение глаза его смотрели на Доронина с прежней уверенной наглостью.
— Мы в этих тонкостях не разбираемся, товарищ директор, — лениво произнёс он. — По-нашему, по-рыбацки, тут дело ясное. Кто больше рыбы берет, тому и почёт. Так что прошу учесть. А то найдутся ловкачи, въедут в недостроенный дом, потом их с милицией не выгонишь.
Не дожидаясь ответа,
Весельчаков выходил в море почти каждый день. С вечера он обычно приходил в диспетчерскую и застывал на пороге, распахнув своё тяжёлое драповое пальто, засунув руки в карманы ватных штанов.
Диспетчер показывал ему бланк прогноза. Если ожидавшийся шторм не превышал пяти баллов, Весельчаков, усмехаясь, возвращал бланк диспетчеру и молча уходил. На шторм силою до пяти баллов он не обращал внимания.
Если же диспетчер обещал шторм, превышающий пять баллов, Весельчаков недоверчиво кривил губы:
— Ух ты… Шесть баллов… Много ты знаешь!
Он шёл на пирс и подолгу простаивал там, высматривая что-то. После этого он обычно направлялся к Вологдиной.
— Выписывай отходную, — говорил Весельчаков. — Пойду в море.
— Куда ты пойдёшь? Шторм будет, — возражала Вологдина.
— У моря погоды не ждут, — стоял на своём Весельчаков, — может, ты богатая, а мне работа нужна.
Он уходил в море и, что самое главное, почти всегда возвращался с уловом.
Весельчаков подобрал себе команду из пожилых угрюмых и нелюдимых рыбаков. Доронин как-то попробовал подступиться к ним, но так и не добился ни одного внятного слова.
Между тем известность Весельчакова росла с каждым днём. Когда его сейнер возвращался в штормовую погоду, на пирсе собиралась толпа.
Однажды ночью позвонил Костюков.
— У тебя там какой-то морской ас появился, — сказал он Доронину, — что же ты его в секрете держишь? На днях выходит первый номер районной газеты. Я к тебе журналистов пришлю.
— Чтоб он провалился, этот ас! — пробормотал в ответ Доронин. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что Весельчаков оказался хорошим рыбаком.
Наконец он сказал Вологдиной:
— На вашем месте я пошёл бы вместе с этим типом в море и посмотрел бы, как он там колдует.
Вологдина ответила, что Весельчаков наотрез отказывается взять на борт кого бы то ни было, кроме своей команды. Он ссылается на то, что ходит в штормовые погоды и не может подвергать опасности лишних людей.
Доронин сейчас же вызвал к себе Весельчакова.
— Самоуправством занимаетесь? — резко сказал он, как только тот появился на пороге.
— Это я-то? — как ни в чём не бывало спросил Весельчаков.
— Да, вы! — уже не сдерживая себя, закричал Доронин. — Разлагаете людей! Зашибаете деньги, в то время как ваши товарищи не могут взять рыбу и сидят без заработков. Ростовщиком, что ли, хотите стать?
Весельчаков пожал плечами.
— Пустое говорите, товарищ директор, — спокойно сказал он. — Рыба, она для всех доступная. А уменье и при ловле блох требуется.
— Почему не взяли на борт Вологдину?
— Не могу в такую погоду за женщину отвечать.
— Она начальник лова.