Это было вчера

Осколкова Елена

— Пока Паша не вернется домой, ни на шаг от тебя не отойду.

***

Каждый день, раз в пару часов, мы звоним в больницу и узнаем об изменениях. Медперсонал нас уже ненавидит. Но они рады, что мы хотя бы приезжать перестали.

Изменений никаких нет. Врач просит нас перестать обрывать телефонную линию. Обещает, что в случае чего, он сам с нами свяжется. Но я не могу просто сидеть и ждать.

Каждый раз, когда я сплю, мне снится эта

авария и я просыпаюсь с криками. Из-за этого Кирилл снова, как и год назад, спит со мной и каждый раз успокаивает.

Он тоже плохо спит. Не может найти себе места и ходит из угла в угол. Старается меня подбодрить, хотя сам нуждается в поддержке. Ест только для того, чтобы заставить меня. На самом деле, мы оба просто ковыряем еду в тарелке и все. Никому из нас кусок в горло не лезет. Мы похожи на двух подстреленных, что пытаются помочь друг другу добраться до госпиталя.

На восьмой день в шесть утра нас разбудил звонок телефона. Мы подскочили с первой ноты мелодии звонка.

В больнице мы попросили звонить Кириллу, так как он лучше себя контролирует в трудных ситуациях и быстрее реагирует. Я же могу просто оцепенеть.

— Слушаю вас. — ответил друг на звонок.

Я внимательно слежу за ним. Пытаюсь понять, о чем ему говорят по изменениям его выражения лица.

— Сейчас приедем.

— Это из больницы? Что сказали? — вцепилась я в его руку.

— Ничего не сказали. Просили приехать.

Кирилл едет максимально быстро. По силе сжатия руля видно, что друг напряжен и сильно нервничает. Мое состояние не лучше, руки трясутся, а ноги дрожат.

Ужаснее всего то, что мы не знаем, что нас ждет по приезду в больницу. Нам не сказали ничего, что дало бы понять, очнулся Паша или его состояние ухудшилось.

Неизвестность — одна из самых страшных вещей в мире.

— Здравствуйте. — накинулся Кирилл на первую попавшуюся медсестру, стоило нам зайти в отделение. — Нам звонили и просили приехать. Мы к…

— Я знаю к кому вы. Сейчас позову врача, подождите здесь. — перебила женщина друга.

— Кирь, тебе не кажется это странным? — спрашиваю у друга и крепко сжимаю его руку, смотря в спину медсестры.

— Нет. В этом отделении нет ни одного сотрудника, кто бы нас еще не знал.

Он врет. По дрожащему голосу слышно, он думает о том же, о чем и я.

— Здравствуйте. — подошел к нам врач, который оперировал Пашу. — Пройдемте в сестринскую, там будет удобнее.

Кириллу приходится помогать мне идти, точнее подталкивать. Ноги отказываются слушаться.

Зайдя в помещение, друг посадил меня на диван и присел рядом со мной, обнимая в знак поддержки одной рукой. Врач встал на против нас и молчит. Наверное, ждет пока мы заговорим. Но мы боимся задавать вопросы. Ведь если бы Паша очнулся, нам бы уже об этом сообщили.

— Сегодня, почти в пять часов утра, у вашего брата произошла остановка сердца. Мы пытались его реанимировать, но… безуспешно… Мне очень

жаль…

Это как удар по голове. Громкий хлопок, и мир вокруг сразу теряет краски и становится черно-белым, а потом рассыпается. И ты видишь это. Видишь, как все вокруг исчезает. А ты стоишь в центре всего этого, не можешь пошевелиться и остаешься в одиночестве с болью, которая разрывает тебя изнутри, но не убивает. Ты не можешь дышать, но продолжаешь жить.

— Когда мы можем… — заговорил Кирилл.

— Если сегодня получите справку о смерти, послезавтра сможете уже похоронить.

— До свидания.

Вся дорога домой прошла в осознании слов врача. Вернувшись из больницы, я начала рыдать и кричать проклятья брату, кидать в стены все, что попадется на глаза. А Кирилл сел на пол, прислонившись к входной двери, и тоже зарыдал в голос.

Мы оба пытались выплеснуть боль. Но никому из нас это не удалось.

Следующие дни сущий кошмар. Кирилл занимается похоронами. Он все время молчит или говорит не больше пары слов. Я почти не сплю. Круглые сутки только плачу, кричу или лежу без движения, смотря в одну точку.

Аня звонила, как только узнала о случившемся. Я смогла ей доходчиво объяснить, что не стоит попадаться мне на глаза. Это она виновата во всем. Не дай Бог, ей хватит наглости заявиться на похороны.

***

Похороны так же проходят в тумане. Слез уже нет, они все выплаканы. Меня тоже больше нет, есть только мое тело. С Кириллом, похоже, то же самое.

На похоронах собрались все наши знакомые и коллеги Паши. Из последних я ни с кем не знакома.

Кирилл организовал поминки в кафе. Наверное, чтобы потом не нужно было убираться. Я ведь до сих пор не убрала осколки, что разбросаны по всей гостиной.

— Соболезную. — подошел ко мне Артем. Но я ничего ему не ответила. — Ты вообще как, справляешься?

Я снова промолчала, только неоднозначно пожала плечами.

— Кирилл, она вообще говорит?

— Иногда.

— Ясно, ты сам как?

— Не спрашивай.

— Если что, я всегда на связи.

— Сможешь отвезти Машу домой? Не хочу оставлять ее одну, а мне нужно съездить домой за вещами.

Кирилл с аварии ни разу не был дома. Даже вещи для похорон ему привез какой-то парень.

— Без проблем.

Мы ехали в тишине. Артем не сказал мне не единого слова за все время. Как только мы оказались в квартире, он проводил меня до комнаты и уложил спать. Но сон совсем не идет. Я просто пялюсь в одну точку.

— Маш.

— М?

— Давай поговорим. — я снова замолчала. Мне не хочется говорить. — Не замыкайся. Паша бы этого не хотел.

— Мне плевать, чтобы он хотел. — я сказала это очень холодным и спокойным тоном. Хотя, от одного имени брата внутри все задрожало, а новая порция слез уже начала собираться в уголках глаз.