Это было жаркое, жаркое лето

Князев Алексей

Досыта набегавшись и накричавшись, получив физическую нагрузку, словно отыграл затяжную партию в теннис, Воловиков с удовлетворением подумал, что такая суета для здоровья будет, пожалуй, даже гораздо более полезной. Уж, по крайней мере, значительно веселее. Сидя в гостиной и прихлебывая чай — почему-то ему сейчас захотелось именно чаю, — он обсуждал с Мышастым предстоящую очную ставку:

— Как, Антон, готов? Не слышу ответа! — гаркнул он в образе капитана Решетникова и они непринужденно рассмеялись.

— Да сомневаюсь я, что она согласится, — ответил тот, закурив. — Вот увидишь, побоится. Стыдно будет.

—

А я надавлю на нее, да так, что никуда не денется, — пообещал Воловиков. — Так все же поинтересней будет.

— Ну, не знаю, — выразил сомнение собеседник. — Да и времени у меня в обрез. Давай, ограничимся просто показом меня в глазок, вроде как для опознания — тоже должно неплохо получиться.

— Да, действительно неплохо! — мгновение подумав, с легкостью согласился Воловиков. — А еще я наручники на тебя нацеплю, чтоб правдоподобнее было, — придумал он.

— Наручники? — Мышастый недовольно поморщился. — Это лишнее. Знаешь ли, я в них в свое время столько…

— Ничего, ничего, потерпишь, — перебил его Воловиков. А то очную ставку он проводить отказывается, времени, понимаешь, нет, наручники тоже, видишь ли, жмут. Знаешь…

— Хорошо, хорошо, так и быть. Закрыли тему. А как часто ты думаешь ее навещать? — поинтересовался Мышастый.

— А это уже не от меня, это от самой девчонки зависит, — с хитрецой прищурился «капитан». — Ты-то с ней как? Хороша ли оказалась наша ягодка?

— Скоро сам все узнаешь, — ответил Мышастый и пообещал:

— Еще и не оторвать будет, готов поспорить.

— Хорошо бы, — вздохнул Воловиков. — Если темперамент девицы соответствует ее внешности…

— Еще как соответствует! — заверил его собеседник. — Про все ее достоинства даже невозможно рассказать словами.

— Да, Антон, — вдруг припомнил Воловиков. — Ты это мне нарочно такое подстроил, подкольщик старый? С мундиром?

— Что такое? — не понял тот.

— А вот что! — «Капитан» похлопал себя по погонам. — На большее звание, по-твоему, я не тяну? Так, что ли?

— Да будет тебе! — Мышастый довольно рассмеялся. Вообще, он действительно задумал все именно с таким намеком, но Эдику об этом знать необязательно — пусть терзается в догадках. Так интереснее. Вообще, игра получалась очень веселой и увлекательной, не зря они все затеяли. — Разве тебе не нравится твой имидж? Ты только подумай, в таких годах, и всего лишь капитан. Значит, честный, неподкупный, не идущий ни на какие сделки с преступными элементами служака, понял?

— Ну-ну… — пробурчал недовольно Воловиков, а Мышастый, выйдя под каким-то предлогом за дверь, пошел проверить скрытую видеокамеру в кабинете капитана — он знал, что именно там Воловиков надумал положить начало своим играм с девушкой, попавшей на самом деле из огня, да в полымя. Свою кассету он уже успел несколько раз просмотреть у себя в офисе, при этом необычайно возбуждаясь и немедленно вызывая для умерщвления бушующей плоти секретаршу, да задавая ей при этом такого жару, что та, буквально обалдев от его бешеного натиска, даже выдвинула предположение, не начал ли ее шеф принимать какие-нибудь возбуждающие пилюли. В общем, «гидравлическая» теория безусловно оправдывала свое право на существование. Теперь к его коллекции в скором времени должна была присоединиться кассетка с развлечениями Воловикова — будущий компромат. Так, на всякий случай…

Ольга,

приняв душ и окончательно приведя себя в порядок, теперь лежала на широком диване, отдыхая и пытаясь привести свои мысли в порядок. Возможность проведения очной ставки с липовым кинорежиссером повергала ее в настоящий ужас — ведь она старалась как можно быстрее выбросить из памяти все, что с ней недавно произошло. Даже просто видеть его, пусть даже в наручниках, она не могла — в этом случае все могло закончиться для нее самой настоящей истерикой, а если с ним придется еще и разговаривать… Нет, только не это! Ведь она, естественно, далеко не все рассказала капитану Решетникову — упомянуть некоторые подробности совершенных с ней гнусностей было просто свыше ее сил. А про тот первый раз, в спортзале… Она ведь всеми силами сама старалась быстрее об этом забыть. А на очной ставке все может всплыть наружу. Нет, ни за что!.. Если все обойдется без их встречи, то этот подонок тоже наверняка промолчит о том самом — ведь не дурак же он, не станет усугублять свою вину дополнительными мерзостями им содеянного. Тогда у нее еще останется какой-то призрачный шанс, что о случившемся никто не узнает. А может, она все же дура и ей надо было просто побыстрее уносить из этого города ноги? Из города, принесшего ей столько страданий и ни в малейшей степени не оправдавшего своего замечательного названия? Но ведь этот негодяй знает ее адрес и отныне даже у себя дома она никогда не сможет чувствовать себя в безопасности. Кто мог ее защитить? Ее любимый Чижик?

Вряд ли, ведь он обыкновенный парень, куда ему тягаться с самой настоящей мафией? И все же… Где ее милый Чижик? Зачем она прельстилась на дурацкие посулы этого режиссера и вообще обратила внимание на злосчастное объявление, действуя подобно какой-нибудь шестнадцатилетней дурочке? А теперь…

Будет ли она после всего того, что с ней случилось, еще нужна своему Саше?.. Оля беззвучно заплакала…

Только заслышав лязг железного засова, она поняла, что незаметно для себя уснула, даже не снимая платья. На пороге, устало улыбаясь, стоял капитан Решетников. Он и действительно очень устал, потому что несколько затяжных партий в биллиард, сыгранные с Мышастым, весьма его утомили, а ведь перед этим он еще с азартом, подобно мальчишке, гонял по длинному коридору…

— Вот, Оленька, и все, — негромко проговорил он, проходя в комнату и усаживаясь в стоящее в углу кресло. — Взяли мы наконец этого подонка, режиссера вашего. Обыскали дом…

Действительно, все как вы и говорили — и комната, в которой он вас держал в заточении, и спортзал, в котором он хотел якобы снимать рекламу, и все, все, все, включая даже пиявок… — Заметив, как вздрогнула женщина при упоминании об этих мерзких тварях, которых он и сам, кстати, не очень-то переваривал, капитан усмехнулся:

— Не волнуйтесь, Оленька, их уже нет и в помине — аквариум снесен взрывной волной. — А сам подумал, что Мышастый, возможно, относительно этой нечисти был прав — вон как эта наивная красавица их боится, ее аж передернуло.

— Там что же, был бой? — испуганно прошептала Ольга.

— Да, — опустил голову Решетников. — Много наших ребят полегло… — Его голос предательски дрогнул.

— Боже мой! — прижав руки к вискам, простонала Ольга. — Но как же так? Почему такое случилось? Разве…