Это было жаркое, жаркое лето

Князев Алексей

— Ой-ой-ой! Какие мы грозные! — донесся ему вслед каркающий голос второго «близнеца», но мужчина даже не обернулся. — Прораб, мать твою так и этак!..

Путь до одиннадцатого этажа не занял у него много времени, а также, очевидно, и сил. Размеренным шагом ноги донесли мощное тело до нужного этажа и вскоре, сориентировавшись в мрачных коробках будущих благоустроенных квартир и вычислив 64-ю, однокомнатную, он уже стоял посреди небольшой кухни перед грудой строительного мусора.

Оглядевшись по сторонам, он поднял с пола обломок широкой доски и действуя ею как лопатой, принялся методично разгребать эту кучу. Кирпичи, осколки стекла, дощечки, обрезки арматуры, куски затвердевшего раствора, все это постепенно переместилось на новое место, открыв лежащий на полу продолговатый брезентовый сверток

зеленоватого цвета. Прекратив свое занятие и отбросив ненужную теперь доску в сторону, мужчина взял сверток в руки и потянул за краешек плотной материи. Добравшись до снайперской винтовки, аккуратно обмотанной мягкой войлочной тканью, он вновь завернул ее в брезент и перешел на двенадцатый этаж.

Зайдя в трехкомнатную квартиру, он миновал небольшой коридор, свернул налево и, пройдя через комнату, вышел на лоджию. Постояв некоторое время и быстро оценив открывшуюся перед ним панораму, он нашел очертания ресторана «Баку».

Вход в него просматривался отсюда совершенно отчетливо. Внушительная высота, на которой находился мужчина, стоящий у самого края лоджии с недоделанным до конца ограждением, казалось, совершенно его не смущала. Наконец, внимательно рассмотрев все, что требовалось для будущей работы, он отступил назад в комнату и надев перчатки, приступил к более детальному осмотру оружия. Явно привычный к такого рода действиям, он проверил наличие в магазине патронов, заглянул в оптический прицел, установил необходимую дальность, внимательно осмотрел вход и подступы к ресторану и, кажется, остался удовлетворен увиденным.

Не снимая пока с предохранителя, он аккуратно положил винтовку на заранее расстеленный войлок. Затем нашел небольшой чурбачок для упора оружия и установил его почти на самом краю лоджии. Побродив по квартире, он отыскал с десяток осколков стекла размером с ладонь и разместил их возле входа в квартиру таким образом, чтобы любой вошедший сюда, не имея возможности бесшумно их миновать, сразу обнаружил бы свое присутствие. После этого мужчина взглянул на часы и убедился, что до назначенной акции оставалось еще какое-то время.

Достав из свертка кусок полиэтиленовой пленки, он развернул, аккуратно расстелил его на лоджии перед чурбачком и, взяв в руки винтовку, улегся на подготовленное место. Опять взглянув в окуляр оптического прицела, он еще раз убедился, что вход в ресторан виден как на ладони и различать людей, входящих и покидающих заведение, не составляет труда. Не проявляя внешне никаких признаков нетерпения, мужчина неподвижно лежал, рассматривал через оптический прицел каждый приближающийся к ресторану объект. Через несколько минут, заметив замедляющую скорость красную машину и убедившись, что это именно «Мерседес», он снял винтовку с предохранителя и приготовился к стрельбе.

Какое-то время машина стояла, словно сидящие в ней люди чего-то выжидали. Наконец открылась водительская дверь и оттуда вылез плечистый парень высокого роста, одетый в серый костюм с распахнутым пиджаком, который неспешно огляделся по сторонам. Еще через некоторое время через заднюю правую дверцу смеясь вышел мужчина небольшого роста, с залысинами, одетый в черный костюм. Обернувшись назад, он наклонился, возможно продолжая разговор с кем-то сидящим в салоне или желая забрать оттуда какую-то вещь. При этом его голова опустилась ниже уровня крыши автомашины. Снайпер сконцентрировался, отдавая себе отчет, что все решится в ближайшие секунды. Наконец мужчина выпрямился, протянул кому-то левую руку и из салона буквально выпорхнула изящная блондинка с высоким сооружением на голове, одетая в светлое вечернее платье. Мужчина засмеялся. Женщина, вцепившаяся в руку своего спутника, также весело захохотала, запрокинув голову кверху и на какой-то миг заслонила собой объект ликвидации.

Улучив момент, когда блондинка сделала шаг в сторону, снайпер затаил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок.

Его плечо тут же сотрясла сильная отдача, а спустя секунду он отчетливо разглядел, что половина головы невысокого мужчины окрасилась красным. Мгновенно переведя перекрестие прицела на уровень груди как бы замершего перед падением объекта, он произвел два быстрых выстрела, успев еще отметить, как рот блондинки открылся в беззвучном крике ужаса.

Вся эта картина благодаря цене

каждого мгновения и быстроте действий снайпера, напомнила ему замедленную съемку, все движения участников которой, видимые через оптику, производились словно под толщей воды. Наблюдать далее не было времени и смысла. Он мог почти со стопроцентной точностью сказать, что именно может происходить у ресторана в данный момент: шофер, выхватив из-под пиджака пистолет и спрятавшись за крыло автомашины, пытается определить место, с которого были произведены выстрелы. Блондинка, сопровождавшая жертву, все так же истошно вопит, возможно пребывая в состоянии, близком к истерике, а швейцар и остальные, кто в этот момент находился на улице, отталкивая друг друга локтями стремятся укрыться в безопасной глубине ресторана. Подобные сцены произведшему меткие выстрелы снайперу были отлично знакомы, и они же были ему абсолютно безразличны. Главным для него являлось то, что задание было выполнено. Или, по-крайней мере, была выполнена основная его часть, ведь еще предстояло незаметно покинуть место засады. Особой трудности это представить не могло, потому что, пока вызовут милицию, пока та приедет и определит, откуда стреляли, пусть им даже помогут в этом телохранитель убитого и прочие свидетели, пока они это место оцепят, пройдет столько времени, что можно будет скрыться, предварительно вскипятив и выпив кружку чая.

Поэтому, не проявляя никаких признаков поспешности или волнения, снайпер сначала ползком, не приподнимаясь, принял назад и только достигнув границы, за которой, как он был уверен, его не мог заметить уже никто, если бы даже у кого-нибудь на месте происшествия оказался бинокль, выпрямился во весь рост. Как бы там ни было, в этой игре существовали свои, определенные правила безопасности, и снайпер неукоснительно их выполнял. Затем, не убирая чурбачка, с которого производились выстрелы, он свернул полиэтиленовую пленку и вместе с отработавшей свое винтовкой, опять упаковал все это в брезент, сделав сверток, который, спустившись этажом ниже, оставил в квартире, расположенной аналогично той, из которой вел огонь. Чем больше будет подкинуто загадок для следствия, тем лучше. Затем он быстро, но не переходя на бег, спустился вниз и… был встречен восторженным ревом своих недавних знакомцев, которым был предоставлен шанс мирно уйти и которым они на свою беду так и не воспользовались.

— Прораб! Давай к столу! Прораб, мать твою чтоб!

Удивительно, но эти двое не выглядели более пьяными, чем прежде, хотя с того момента, как он их оставил — все это опять чисто автоматически отмечал про себя мужчина — содержимое трехлитровой банки уменьшилось почти наполовину. Видимо на их проспиртованные организмы уже не могла подействовать никакая гадость. Картина повторялась… Вновь вскочил на ноги тот, что протягивал ему стаканчик, только на сей раз его пыльные башмаки, увы, уже не успели отбить фредоастеровскую чечетку по грязной сцене.

Молниеносно мелькнувшее ребро ладони подскочившего одним прыжком снайпера жестко встретилось с гортанью алкаша, который словно нарочно для такого вот случая имел великолепный ориентир для нанесения удара — остро выпирающее адамово яблоко на грязной цыплячьей шейке. С хрустом впечатав его внутрь, почти до соприкосновения с костяшками шейных позвонков, мужчина резко отбросил в сторону обмякшее, только начинающее падение, отжившее свой срок тело, развернулся к его дружку, не успевшему ничего толком сообразить, который с открытым ртом, по углам которого налипла непонятная субстанция органического происхождения, только бессмысленно таращился на разыгравшиеся на его глазах события, значения которых он не мог осмыслить. В следующую секунду подхваченный с лестницы беспощадной рукой увесистый — больше половины — обломок кирпича с хрустом, имевшим уже совсем другой оттенок звучания, опустился на голову бесплатного зрителя, перемешав осколки его черепа с серой массой, выполняющей функции головного мозга. И второй, не успев проронить ни звука, рухнул физиономией в груду так называемой закуски, а попросту в объедки, разложенные на скомканной газете. Затем его тело, качнувшись неуверенно, как бы прикидывая свои дальнейшие действия и возможности, медленно перекатилось и упало несколькими ступеньками ниже, закончив свой бесславный путь в свежей луже остро пахнущей ацетоном мочи.