Это было жаркое, жаркое лето
Шрифт:
Колесников начал приподниматься вслед за встающей из-за стола Светой.
— Я провожу, Голова?
— Иди уж, иди, если твоя королева ходить без свиты уже окончательно разучилась, — довольно дружелюбно проворчал тот. Открывшиеся перспективы волновали его куда больше, чем взаимоотношения двух голубков. — Ну чисто эти, как же их… черт… Короче, те двое мудаков, что любили друг друга, — умилился он, глядя на покидающую притон парочку…
Вернувшийся в «штаб-квартиру» часа через полтора Колесников был до такой степени поражен увиденным, что вначале даже не поверил своим глазам… На полу была расстелена огромная карта города, неизвестно кем, когда и
— А если здесь засядем? Они ведь на Некрасовскую свернут, Светка же вроде так говорила?.. Да ты же ничего не понял, балда! Они поедут совсем не по той дороге!.. Нет, но я же ясно слышал, что на Некрасовскую!.. — Сквозь эти препирательства почти не было слышно умоляющих криков Зинки с Нинкой, до сих пор сидевших на кухне и боящихся высунуть оттуда нос без специального разрешения Головы. Им вовсе не хотелось лишний раз подвергать проверке на выдержку его крутой нрав:
— Ну мальчики! Ну мы же в туалет хотим! Ну пожалуйста!
— Цыц, шкуры! — рявкнул Голова, услышав, наконец, их мольбы. — Цыц, я кому сказал! — Крики мгновенно умолкли. — Заходи, Умник, — пригласил его приподнявший голову пахан. — Интересно послушать, что ты скажешь, ведь ты же у нас самый умный. Давай, оправдывай свою кликуху… — Удивительно, но произнесено это было на сей раз почти без всякой подначки.
Приняв подобающую позу, Умник присоединился к игре в «Чапаева». В принципе, он еще во время разговора со Светой, мысленно прикинув маршрут движения почтовиков, уже примерно наметил лучшее для нападения место. Сейчас, найдя этот участок на карте, он ткнул пальцем:
— Вот!
Голованов с остальными склонились, чтобы прочитать название улицы.
— Красноармейская… — задумчиво произнес Голова. — Это ведь тот участок, где дома давно собирались сносить, — припомнил он, — да?
— Правильно, — подтвердил Умник. — Собирались, да только так и не собрались. Я там был совсем недавно, дружка одного хотел найти, — объяснил он. — Так там основная дорога сворачивает, а сразу после поворота дом стоит старый, деревянный, под снос. Из него все жильцы давно выселены, засрано уже все. Вот там, по-моему, и нужно устроить засаду.
— Едем! — решил Голова. — Надо на месте все осмотреть.
— Прямо сейчас? — поинтересовался Дрын, поглядывая на стоящую на столе водку. — А может…
— Сейчас! — отрезал главарь, перехватив его взгляд. — Послезавтра нам уже действовать надо, времени в обрез получается. Вот сделаем дело, и пей сколько влезет, хоть залейся!
— Это сколько ж на брата выходит? — мечтательно прикидывал Мелкий. — Неужели по сорок кусков зеленых? Я и с этими, что в последний раз огребли, не знаю что делать, — признался он. — Думал сначала мотоцикл купить, а потом… Ну его на хрен, я лучше еще поднакоплю и тогда сразу тачку себе сделаю. Девятку хочу, — поделился он своими проблемами.
— А ты на свою долю шоколада накупи, — посоветовал Голова. — Во нажрешься! И так уже чуть им не серешь, а тогда и вовсе из ушей полезет! — Все заржали, а Мелкий
— Эй, шкуры! Выползай! — вспомнил наконец Голова об узницах, томящихся в заточении на кухне.
Кухонная дверь тотчас распахнулась и оттуда стремглав вылетели две растрепанные девицы. Через секунду они заперлись в туалете, и все заржали еще громче.
— Ладно, тронулись! — скомандовал Голова. — Мотор нужно поймать…
Пришлось ловить сразу два, потому что таксист, остановившийся первым, наотрез отказался везти пятерых, да еще выпивших, парней. Не отреагировал он даже на угрозы Головы «порвать ему грелку». Разбились на две группы — в первой поехали пахан, Дрын и Умник. Подъезжая к предполагаемому месту нападения, Голованов едва смог скрыть свою радость — лишь присутствие таксиста помешало ему восторженно заорать. Только выйдя из машины, он смог дать волю своим эмоциям:
— Звиздец! — объявил он, восторженно тыча пальцем в пустующий деревянный дом с давно выбитыми стеклами. — То, что нам надо! Они появляются оттуда, а мы… — Он на мгновение задумался. — Трое засядут там… — Он продолжал тыкать пальцами. — А двое остановят машину.
— Постой, постой, — спросил Сокол, который вместе с Мелким подъехал почти сразу вслед за первой машиной и уже присоединился к компании, — а зачем троих в дом?
— Прикрывать будут, — объяснил Голова свой замысел. — В общем, двое с обрезами выскочат неожиданно перед их носом, сразу после поворота. Они остановятся, и все — отдавайте денежки!
— Так вот я и спрашиваю, — опять начал Сокол, — зачем те трое-то? Все впятером давай и остановим.
— Те будут прикрывать этих, дура, — снова объяснил Голова. Он говорил пока терпеливо. — Мало ли, вдруг по остановившим машину сразу шмалять начнут?
— Кто? — недоверчиво переспросил Сокол. — Старушки-пенсионерки? Или кто там все это везет? Ну, тетки, короче…
— Это только Светка нам так набрехала, что тетки. Она просто знает, что так раньше было. А ну, если сейчас они охранников там понасадили? Те начнут из пушек палить и сразу можешь считать себя покойником… В общем, если те двое, что машину остановили, вдруг отскочат — это будет сигналом для тех, кто в доме, — на ходу соображал Голованов. — Значит внутри машины достали пушки. Тогда те, в доме, эту машину в три ствола сразу и накроют. Понятно?
— Слушай, — заволновался и Умник, — что-то мне все это не нравится… Мы что же, перебьем всех этих баб, что везут деньги? Светка же нам ясно говорила, что…
— В рот я драл твою проститутку Светку, понятно?! — окончательно взъярился, наконец, Голова, как с ним случалось всегда на нервной почве, если кто-то начинал ему противоречить. — Как я сказал, так и будет! Точка!
Колесников понял, что спорить бесполезно. Вот же черт, дело начинало ему активно не нравиться — кажется этот отморозок намеревается устроить настоящую бойню. И главное — с кем воевать-то? С бабами-бухгалтерами? Нет, решил он, Светке ничего говорить нельзя — она сразу такой вой поднимет… И так уже не рада, что рассказала — ходит, глаза на мокром месте, считает, что своих предала. А, черт с ними, с этими бабами, — с неожиданной злостью подумалось ему. Вон как эти четверо все спокойно воспринимают, словно им этих баб — чьих-то матерей — положить, что два пальца обоссать. А тебе что, больше всех надо?.. Все! — окончательно решил он. Свет-6 ке ни слова, сходить в последний раз на дело, и в бега, к чертовой матери. И начать с ней совсем другую жизнь. Заметано…