Это моя школа
Шрифт:
Но в эту самую минуту с площадки донеслись голоса, смех, и в вагон ввалилась целая ватага лыжников — парней и девушек, одетых в одинаковые теплые, мохнатые куртки и брюки. Лыжники расставили по стенкам вагона свои лыжи и палки и принялись рассаживаться, занимая все свободные места. Вагон сразу заполнился до того, что одному из лыжников даже не хватило места.
— Товарищи, — сказал он, оглядываясь вокруг. — А ведь мы, кажется, попали в детский вагон!
— Вот еще, «детский»! — обиделась Валя Ёлкина. — Они, наверно, думают,
— Да нет, какой же это детский вагон, — отозвался басом один из лыжников, сидевший на краешке скамьи у дверей. — Разве не видишь, что здесь старушки едут? А впрочем, садись ко мне на колени, сойдешь за ребеночка.
Со всех сторон так и посыпались шутки:
— Папаша, смотри, как бы сынок тебя не раздавил! Ребеночек крупный. Верных семьдесят два килограмма.
— Папаша, дай ребенку покурить, а то он заплачет.
— Дал бы, да вагон для некурящих.
Уже промелькнули мимо широкие окна стоявшей на соседнем пути электрички, и в вагоне стало светлее. А поезд, который должен был увезти из Москвы девочек с их учительницей и лыжников, казалось, и не думает двинуться в путь. И вдруг, совсем неожиданно, мимо окна медленно и плавно пошли назад отцепленные вагоны, низкие крыши, высокие трубы, кирпичные стены, дощатые заборы… Под вагоном с гулким рокотом уже начали свою работу колеса. Поезд ускорял ход, и все быстрее бежали в обратную сторону телеграфные столбы. Протянутые между ними провода были похожи на линеечки в школьной тетрадке. Расстояние между линеечками делалось то уже, то шире, линеечки то будто выпрямлялись, то становились волнистыми. Поезд шел все быстрее и быстрее.
Кто-то из лыжников затянул песню «Где ж вы, где ж вы, очи карие?», и в вагоне стало еще веселее.
А где-то далеко впереди гудел паровоз, и по этому доносившемуся издалека гудку чувствовалось, что впереди еще много, много вагонов.
Девочки то смотрели в окна, то снова оглядывались на веселых пассажиров. Даже Анна Сергеевна с интересом посматривала на этих здоровых, жизнерадостных парней и девушек и чуть заметно улыбалась. Может быть, ей вспомнились собственные студенческие годы…
Но особенно понравилась эта веселая, громкоголосая компания Ире Ладыгиной. Каждая шутка вызывала у нее настоящий восторг. Она даже подпрыгивала и хлопала в ладоши.
Из разговоров молодых людей нетрудно было догадаться, что они едут на лыжную вылазку в какое-то очень хорошее место, где есть и холмы и крутые обрывы.
— Вот бы и нам на вылазку! — с завистью сказала Ира, на всякий случай краешком глаза поглядывая, не слушает ли ее Анна Сергеевна. — А то собирались, собирались — и на тебе: собрались в детский дом. Это почти все равно что в школу.
— Ну и не ездила бы, если тебе неинтересно, — сказала Настя Егорова. — Никто тебя силком не тянул.
— Да я же не говорю, что неинтересно, а только на лыжной вылазке, конечно, веселее.
Ира отвернулась и прижалась
А за окнами простирались снежные поля, мелькали дощатые высокие платформы дачных поселков. Но поезд, не обращая на них внимания, несся мимо, мимо, и опять за окнами вырастали то снежные насыпи, то белые березки с черными ветками, то молодые сосенки с топкими, словно покрасневшими от мороза и ветра стволами. Казалось, эти березки и сосенки только что выбежали к рельсам, чтобы посмотреть на проходящий мимо поезд.
Но вот поезд замедлил ход, лыжники, как по команде, вскочили и двинулись к дверям. И тут, неожиданно для всех, Ира Ладыгина накинула на плечи шубку и юркнула вслед за лыжниками на площадку вагона.
— Ира! — крикнула Анна Сергеевна. — Ладыгина! Ты куда ж это?
— Я сейчас, Анна Сергеевна! — донесся из-за дверей Ирин голос. — Только посмотрю, какая это станция…
Анна Сергеевна сразу поднялась, но Оля уже успела набросить на себя платок и кинулась вслед за Ирой. В эту минуту вагон дернуло, и поезд тронулся. Девочки кинулись к окнам. Вдоль станции, чернея на снегу, тянулась длинная вереница пассажиров.
Дверь с шумом открылась, и Оля вбежала обратно в вагон. Но Иры с ней не было.
— Где же она? — спросила Анна Сергеевна, и девочки увидели, как изменилась в лице их учительница.
— На площадке ее нет, — проговорила Оля, глядя на Анну Сергеевну круглыми от испуга глазами.
Все так и обмерли. Учительница нахмурилась.
— Вот что, — сказала она решительно. — Сидите спокойно на местах. Может быть, она в другом вагоне.
— А что, если она осталась на станции? — спросила Оля.
— Тогда придется заявить начальнику поезда, — ответила Анна Сергеевна каким-то не своим, глуховатым голосом и, кое-как накинув пальто, вышла из вагона.
Девочки остались одни с Олей.
— Неужели Ира и вправду сошла на станции? — спросила Катя, как будто Оля знала больше, чем она.
Оля только пожала плечами и вздохнула:
— Кто ее знает! Могла и сойти. От Ирки всего можно ждать…
— Нет, вряд ли она сошла, — рассудительно сказала Настя. — Если бы Ира вздумала сойти, она бы и платок надела и варежки взяла. А ведь она только на себя шубку набросила. Даже не в рукава надела, а так — на плечи накинула.
— Это, пожалуй, верно, — сказала Оля.
Все задумались.
— Ой, девочки, — грустно проговорила Аня, — я боюсь, что Ира все-таки осталась на станции…
— Да зачем же ей было оставаться? — спросила Валя.
— Конечно, незачем, — сказала Аня, — а просто из шалости. Спрыгнула на платформу, а поезд в это время и тронулся… Что-то она теперь будет делать? Билета у нее при себе нет, все билеты у Анны Сергеевны…
— Подумаешь, беда какая… — заметила Стелла. — Что она, маленькая? Имя и фамилию свою знает, адрес — тоже. Я это в три года уже назубок знала. Вернется домой — и все тут.