Это моя жизнь
Шрифт:
военные годы.
Надежда оглянулась – её кто-то позвал.
– Сейчас иду, - отвечала она. – Сын зовёт, надо ехать, – потянув Лиду
за плечи, поцеловала в щёку. – Спасибо тебе за всё. Прощай и
прости!
Расстроенная Лида, провожая её взглядом, сокрушённо думала,
насколько непредсказуема судьба человека, меньше всего
предполагая когда-нибудь, что такое может случиться с Надеждой.
На следующей неделе позвонила Люба, та подруга из
города, что звала её к себе. Та снова настаивала на переезде. Надо
было найти кого-то, кому можно было бы сдать квартиру внаём, пока
она будет жить у неё; и с помощью соседей нашла клиента, с кем
надеялась заключить договор, и составила его уже, ожидая
нанимателя, в расчёте на то, что он будет платить только ту сумму,
какую составляла квартплата. Вскоре пришёл мужчина невзрачного
вида с озабоченным, усталым лицом; из разговора с ним стало ясно,
что он работает кочегаром на частной котельной, что заработок у него
20
маленький, что ему не под силу платить ту квартплату, какую платит
хозяйка, а кроме всего прочего, ему не понравилось, что в квартире
так холодно, и он ушёл.
Прошло ещё две недели. О сдаче квартиры внаём так и не удалось
договориться, а Люба настаивала на переезде. Наконец преодолев
нерешительность, обусловленную какой-то тоской, возникавшей при
мысли о переезде, Лида собрала небольшую дорожную сумку,
простилась с соседками, передав ключи от квартиры одной из них и
сказав на прощание, что, возможно, приедет к лету, пошла на
автостанцию.
Было пасмурно и холодно, а тяжёлые снеговые тучи закрыли небо
до горизонта. Земля промёрзла, замёрз и лёд на речке; а это значило,
что надо было ждать постоянного снега. Он, и правда, пошёл лишь
только автобус, на который села Лида, выехал из города. Снежная
пелена за окнами всё более густела, и казалось, что дорога и эта
пелена уже были одним целым. Она с тревогой подумала, что
водителю автобуса трудно разглядеть дорогу, и надела очки, те, что
позволяли видеть далеко, а надев, успокоилась и, устроившись
удобнее, попыталась заснуть.
Ей снился июньский день, солнечный и яркий, когда они детьми
ходили с сестрой и подружками к дальнему лесу за земляникой,
местами красным платком покрывавшей поляну. Погода была не
жаркая, и они с сестрой собрали почти полное ведро ягод,
дурманящих своим восхитительным запахом. Переходя небольшую
лощину, сестра споткнулась и упала, опрокинув ведро и наполовину
рассыпав ягоды. Заплакав
складывая обратно в ведро. Помогая ей, Лида делала то же самое.
Мягкие, спелые ягоды сминались в ладонях, окрашивая их своим
алым соком, затем подсохшим и ставшим липким, как
свёртывающаяся кровь.
Часа через два снегопад прекратился; так часто бывает, когда
мощный снежный заряд обрушивается на землю, а вслед за тем
устанавливается солнечная погода. Вот и сейчас лишь только снег
перестал падать, небо начало проясняться, чтоб вскоре и вовсе
посветлеть.
21
От веранды знакомого дома до калитки в заборе и далее по улице,
вели следы, верно, хозяйка недавно куда-то отлучилась. Лида же, чтоб
не ждать около дома, поставила сумку на крыльцо веранды и
отправилась в город, решив побродить по его улицам. Укрытый только
что выпавшим снегом тот выглядел чистым, белым и несколько
испуганным. За прошедшие сорок с лишним лет в его облике почти
ничего не изменилось, если не считать трёх – четырёх больших
магазинов, появившихся на центральной улице и десятка полутора
особняков на окраине, куда Лида пришла незаметно для себя, а
оказавшись на косогоре со старой берёзовой рощей, поняла, что
именно сюда инстинктивно хотела прийти.
Цепочка следов, оставляемая ей на неглубоком снегу, давала
ощущение узнаваемости, едва внятное чувство ожидания, что рядом с
ней появится ещё одна, такая родная, как сорок лет назад; но ничто не
появилось и не могло появиться, а кому они принадлежали тогда, уже
пятнадцать лет не оставлял их ни на снегу, ни на пыльной дороге.
Молодая тогда ещё берёза, на бересте которой они нацарапали свои
имена и дату встречи, постарела и располнела, буквы потрескались и
расползлись во все стороны, но были ещё вполне узнаваемы.
Подступили слёзы, о существовании их она уже забыла, но, на
удивление себе, сейчас была им рада.
Первая встреча случилась на районной партийной конференции, где
впервые присутствовала Лида, а позднее, когда она была членом
райкома, они встречались гораздо чаще. Всегда сторонившаяся
мужчин, добивавшихся интимной близости с ней, тем более, если они
были женаты, молодая учительница неожиданно для себя без памяти
влюбилась в молодого второго секретаря райкома партии, у которого
уже была дочь, ходившая в школу. Их чувство было взаимным, а связь