Это сделал Сайман

По Павел

Пожилая пара неторопливо брела вдоль дороги. Мужчина, чуть повернув к спутнице голову, что-то рассказывал ей. Та хмурилась и горячилась, сдерживаясь из последних сил – фонари то и дело выхватывали ее горящий раздражением взгляд и сжатые в тонкую нить губы. Они не были женаты, это Федот отлично понял по деликатности жеста, с которым мужчина поддерживал даму под локоть. Более того, они были не слишком давно знакомы. Вероятно, это их первый совместный выход, сделанный по рекомендации общих друзей. Не потому что у них случилась

любовь и желание рассеять одиночество, а потому что «надо». Сам Федот не позволил бы даже самым близким вмешиваться в его личную жизнь. Но не все имели столько же храбрости, приправленной ослиным упорством и обеспеченной дедушкиным наследством, сколько он.

Дойдя до остановки, дама развернулась к спутнику, высвободила руку. Натянуто-вежливо улыбнулась и, бросив совсем короткую фразу, поспешила заскочить в первый попавшийся электрокар, оставив мужчину недоумевать на улице. «Не повезло тебе, друже», – посочувствовал ему Федот: тяжело, когда тебя оставляют посреди мокрой от дождя улицы. Особенно тяжело, когда тебе явно за сорок лет. Федот Валерьевич мысленно поежился и отвел взгляд – не хватало еще, чтобы бедолага почувствовал, как за ним наблюдают.

– Ваш бифштекс, – официант услужливо поставил перед Филипповым тарелку, пристроив тут же круглую корзинку с гречневыми гренками, сырную нарезку и бутылочку с негазированной краснополянской водой – все-таки есть неоспоримые преимущества, когда заходишь ужинать в заведения, где твои вкусы отлично известны.

Поблагодарив официанта, Федот Валерьевич принялся ужинать, надеясь завершить трапезу до того, как ресторан заполнят возбужденные столичной оперой зрители.

* * *

Федот Валерьевич успел доесть свой ужин только до половины, когда коммуникатор выбросил короткий световой сигнал, известив о принятом сообщении. Бело-голубая голограмма с гербом следственного комитета – в этом сигнале мужчина безошибочно угадал сообщение с работы и помрачнел: в такой час это точно не значило ничего хорошего. Не отпуская экран взглядом, он допил воду, отставил стакан в сторону и проверил номер звонившего. Переведя звонок в наушники, улыбаясь, принял вызов:

– Василий Егорович, дружище, неужели ты все-таки решил ко мне присоедиться? Я как раз приступил к бифштексу.

Василий Егорович Яблочкин был его старинным другом и сокурсником. В этот чудесный осенний вечер Василию не повезло – ему выпало ночное дежурство. По этой причине Филиппову и пришлось испытывать судьбу и собственный музыкальный вкус в одиночку.

– Я бы с удовольствием присоединился к тебе, Федот Валерьевич, – ласково пробасил товарищ, – если бы не та задница, которая у меня нарисовалась.

Филиппов рассмеялся.

– Чего там у тебя?

– Четыре трупа. И не у меня, а у нас, дело отписано тебе. Так что заканчивай там сибаритствовать в своих операх и говори адрес, откуда тебя забрать. Оперативники уже выдвинулись.

Филиппов

растерялся, с сожалением посмотрел на бифштекс и нетронутую сырную нарезку. Красноречиво вздохнул:

– Я в «Балерине»…

Василий из динамика захохотал так, что пара за соседним столиком испуганно обернулась.

– Если бы я не знал, что речь о ресторане, я бы посоветовал тебе поторопиться… Все, машина, считай, уже у тебя. А я поехал на место…

Филиппов подозвал официанта и, пока тот двигался через зал, с грустью окинул взглядом светлый парадный костюм – он точно не планировал осматривать в нем трупы.

* * *

Федот Валерьевич рассчитался с официантом и вышел на улицу. Вечер помрачнел и будто бы утратил прежнюю яркость – Филиппов пытался себя убедить, что это происходит не из-за внезапной свалившейся на его голову необходимости осмотра места происшествия. Работу он любил, о чем не забывал напоминать себе по утрам, за чашечкой крепкого кофе. С неба моросил мелкий и довольно пренеприятный теперь дождь, от которого Филиппов удачно укрывался под козырьком ресторана, то и дело поглядывая на дорогу.

О приближении коллег он услышал за пару минут – у соседнего светофора взвизгнула сирена, и к россыпи оранжевых огней иллюминации добавились бело-синие маячки проблескового сигнала дежурной машины. Развернувшись на светофоре, она нырнула в карман у крыльца ресторана и остановилась.

Филиппов подождал ровно одно мгновение – чтобы улеглись поднятые полицейским электрокаром брызги – и сбежал с крыльца. Дверца автомобиля автоматически отъехала в сторону, впустив его в салон.

– Доброй ночи, – поздоровался Филлипов с водителем. – Если ночь с четырьмя трупами можно, конечно, назвать доброй.

– Здравия, господин старший следователь, – водитель чуть повернул к нему голову и вежливо склонил к плечу, кивая. Филиппов узнал его – парень был стажером, только пару месяцев назад закончившим Кубанский госуниверситет. Кажется, у него было чудное имя. Не то Викул, не то Власий. От этого имени пахло ванильными булочками, и это заставляло Филиппова улыбаться. Федот Валерьевич с трудом представлял, откуда современные родители откапывают такие имена, но Викул или Власий «звучал» очень по-домашнему. – Все не так плохо, чистенькие, свеженькие трупы… Василий Егорович сказал, управимся быстро.

«Значит, точно провозимся до утра», – Филиппов обреченно вздохнул и отвернулся к окну, за которым удалялся центр Екатеринодара, электрокар, вздохнув воздушными подушками, поднимался над городом на полицейскую высоту.

Мобильный телефон пискнул принятым сообщением. Федот Валерьевич рассеянно посмотрел на номер – мама. «Ты позвонил?» – прочитал в сообщении. Быстро набрал ответное, что он сейчас занят и перезвонит попозже, и убрал телефон в карман.

– Василий Егорович уже на месте?