Это Вегас, детка!

Тэя Татьяна

– Что я хочу поговорить, - без лишних эмоций пояснил я.

– Да, - подбодрила она меня.
– Это... недоразумение между нами. Ты ведь не мог принять его всерьёз. Любая пара проходит через что-то подобное, у всех случаются кризисы в отношениях, мы не исключение. Не стоило так поспешно жениться, чтобы сделать мне больно. Хотя признаюсь, своей цели ты достиг. – Она прижала руки к груди, но очень выгодно, так, что та почти выскочила из платья.
– Но меня это в какой-то мере даже позабавило.

Меня тоже позабавили её ужимки, ведь я знал это тело

и это эго довольно хорошо.

– Я не ставил своей целью забавлять тебя или причинять боль.

– Вот как, - она передёрнула обнажёнными плечами и сделала глоток вина, - тогда что же это было. Любовь с первого взгляда?
– Она подмигнула мне поверх бокала.

Её слова, словно яд, обожгли изнутри, просто потому что я и сам не знал, что это было, - импульс, проведение?
– только вот чёрта с два я об этом скажу Марии.

Я глубоко вздохнул, чувствуя, как накалилась обстановка, но мне стоило уже давно сказать ей всё напрямик, и вот только сейчас я делал это.

– Я здесь не для того, чтобы восстанавливать наши отношения. Они закончились, Мария, возврата к ним не может быть и не будет. Мне хочется, чтобы ты запомнила это. В противном случае мне придётся принять меры, чтобы оградить свою семью от твоего внимания и вмешательства в наши жизни. Твоё присутствие становится слишком навязчивым.

Тёмные тонкие брови сошлись на переносице.

– И вот ещё... у меня есть жена. Это Шеннон. С ней я и намерен оставаться, несмотря на временный кризис в наших отношениях.

Отставив свой нетронутый бокал с вином в сторону, я откинулся на спинку стула, готовясь к стихийному бедствию - урагану Мария.

Ещё после получаса разговоров, бурной реакции, обвинений и слёз, трогательно поблескивающих в уголках её лукавых глаз, я уехал домой, где было теперь так одиноко и слишком тихо без Шеннон.

Однако цель была достигнута. Мария больше не объявлялась. И семью мою не беспокоила. Она знала, что находится у меня на крючке, и стоит мне потянуть леску, вылетит на берег, а вернее, за пределы привычной для неё жизни.

С какой-то стороны мне было жаль Марию, ведь осознавать, что у кого-то есть компромат на тебя, и он в любой момент может пустить его в ход, тяжело. Это словно как цепь, которая натягивается слишком туго, с неё не слезешь на раз-два.

Глава 27

Джастин

Через три недели, устав от ежевечернего добровольного заточения в собственном доме, я приехал к родителям. Мама для начала укоризненно покачала головой, а потом увела меня в гостиную, усадила на мягкий удобный диван и убежала за чаем.

Джустина сунула нос в комнату, как только мама скрылась на кухне.

– Заходи, хватит топтаться на пороге, - пригласил я и попытался пошутить: – Твои нервные

шаги порядком нервируют.

– Ты сердишься?
– спросила она, заходя и присаживаясь рядом. Когда я не ответил, она кивнула и повторила уже утвердительно.
– Ты сердишься.

Задумавшись над её словами, я просканировал собственные чувства.

– Нет то чтобы сержусь. Просто больше так не делай.

Мне не хотелось отчитывать собственную сестру, хотя Джустина уже не ребёнок и вполне способна осознавать последствия поступков.

Она кивнула и замолчала, задумчиво накручивая светлые локоны на пальчики. Мы сидели рядом, даже не касаясь друг друга. Я мог бы как раньше обнять сестру и взъерошить волосы, и хорошенько получить по рукам за наведение беспорядка на её голове, но желания шутить и задирать нерадивого подростка сейчас не испытывал. Джустина тоже чувствовала эту непривычную неловкость между нами.

– Могу я позвонить Шеннон и извиниться?
– наконец, заговорила она.

– Конечно, - ответил я, не раздумывая, и написал ей домашний телефон Шеннон.

Свой сотовый Шеннон так и не включила, может, вообще сменила номер.

– Но только извиниться, - добавил я, - за меня просить не надо. Здесь всё гораздо глубже, чем твой поступок. Так что даже не пытайся заводить об этом разговор.

Уголки губ сестры поползли вниз.

– А как мне всё исправить?

– Я сам всё исправлю, когда придёт время.

– Ладно.

Я всё-таки легонько стукнул по её кулачку своим, когда она подняла его в знак того, что всё "замётано", выражаясь её языком.

Стоило Мэри-Линн появиться на пороге, Джустина тут же смылась в свою комнату.

Вздохнув, я посмотрел на поднос с тонкими фарфоровыми чашечками и тарелкой мини-пирожных.

– А сэндвича у тебя нет?
– протянул я.

– Конечно, есть.
– Мама развернула поднос другой стороной, чтобы я увидел, что ещё стоит на нём.
– Неужели ты думаешь, что я не знаю привычек своих детей?

Я улыбнулся и кивнул, а затем, закрыв глаза, откинул голову на спинку дивана. Иногда так приятно вернуться в отчий дом. Как же хорошо, что я не переехал в Нью-Йорк, как предлагали. Здесь всегда под боком место, куда можно прибежать и восстановить силы.

Тёплая мамина ладонь накрыла мой лоб.

– Джастин...
– начала она.

Дом. Собственный дом. Не пентхауз в многоэтажке, а дом. Совсем некстати я вспомнил, как предлагал Шеннон подумать об отдельном доме, как бы невзначай.

Мысль, уже бродившая во мне некоторое время, облеклась в слова.

– Я люблю Шеннон, - перебил я что-то говорившую мне маму.

Она вздохнула и убрала руку, а я открыл глаза, чтобы посмотреть на неё.

– Неужели ты думаешь, что я не знаю, что на сердце у моих детей?
– строго заявила она, а я рассмеялся и обнял её, мама всегда была милой и умела подобрать нужные слова.