Это Вегас, детка!
Шрифт:
Я любил её, она любила меня. Вот что важно. И так будет всегда.
Мы ещё успеем наговориться чуть позже. А пока я подхватил Шеннон под попку и понёс в сторону спальни. Она тут же обняла меня крепче и наклонила голову, чтобы прижаться к губам в нежном сладком поцелуе. Как же мне этого недоставало. И реальность была в тысячу раз ярче воспоминаний, может ещё и от сказанных нами слов.
Донеся свою драгоценную ношу до спальни, я опустил нас на кровать и развернул лицом друг к другу.
– Ты кое-что забыла, когда уезжала.
Брови Шеннон вопросительно поднялись.
Взяв её за руку и выудив кольцо
– Как там было? Любить и почитать… - начал я.
– Нет, ты неточно запомнил, - перебила Шеннон, смотря то на кольцо, то на меня. – Любить тебя пылающей любовью.
Теперь уже я удивился.
– Кто-то там что-то говорил про алкогольную амнезию?
– Иногда возвращаются, - пожала она плечами, - воспоминания.
Впрочем, хватит разговоров. Всё позже.
Мои пальцы скользнули за овальный ворот её футболки, оттягивая его вниз и спуская с плеча. Прижавшись губами к нежной коже, я спускался к груди, чтобы побыстрее добраться до затвердевших от возбуждения сосков. На Шеннон тоже напало молчание. Её больше занимал мой затылок, который она гладила и прижимала к себе. Мы перекатились, и я поднялся над Шеннон, так ей было удобнее добраться до ремня и молнии на моих джинсах.
Когда её пальцы сжались на моём члене, я почти забыл, как дышать. Она прошлась по всей длине и направила его в себя. Я бы мог её поддразнить, если бы сам не сходил с ума от желания побыстрее оказаться в ней. Поддразнив головкой вход, я скользнул в тесную жаркую глубину её лона. Всё было так же фантастично, как я помнил, но в то же время как-то иначе.
Я осторожно задвигался, привыкая к новым ощущениям, но моя жена с напускным недовольством шепнула:
– Слишком медленно.
Что ж… сама напросилась.
Подхватив её ногу под колено, я завёл её повыше, устраивая на своём локте, и принялся толчками заполнять её и отступать.
Шеннон обхватила меня за спину, пальцами играя только ей одной знакомый ритм на коже.
Счастье и страсть переполняли меня, и чувства эти были какими-то новыми, какими-то особенными.
Потому что в моих руках была моя жена.
Потому что я любил её больше всех на свете.
Потому что она любила меня.
Да и, в конце концов, это Вегас, детка.
Эпилог
В этой жизни есть несколько вещей, которыми я готова умиляться до бесконечности. Одна из них - мой муж с нашим ребёнком на руках.
Это вообще интересно - наблюдать, как взаимодействуют мужчины и дети. Если в нас, женщинах, материнский инстинкт заложен самой природой, пусть он некоторое время дремлет, но в самый нужный момент просыпается, то отцовский, напротив, инстинкт приобретённый. И это всегда так увлекательно - наблюдать, как твой любимый мужчина его приобретает.
Моя беременность явилась для нас полной неожиданностью. За те недели, что я провела вдали от Джастина у меня просто не было времени думать о каких-то там недомоганиях, я, в принципе, чувствовала себя не совсем что бы хорошо и большую часть времени спала, ведь в реальность без Джастина так не хотелось возвращаться,
Я полюбила Джастина так глубоко и так сильно, что это даже пугало. Бесчисленное количество раз ругала себя, что не осталась в Сиэтле, не попробовала... сделать что? Влюбить его в себя? Вырвать признание? Но разве заставишь сердце и душу человека воспроизводить то, чего там просто нет.
С опаской я ждала документов о разводе, но Джастин, однако, не спешил их присылать. И в какой-то момент во мне родилась надежда, робкая такая, чахлая, но крепнувшая с каждым днём.
А потом я получила письмо с ключом от номера, билетом в Вегас в один конец и фотографией, заставившей мою память вспыхнуть и заработать. Я помнила этот момент, это огромное розовое сердце, помнила ощущение его рук, скользящих по моей коже, его губ, прижимающихся к моим губам. Я только надеялась, что не обманулась, приняв это фото за что-то большее, чем оно являлось. Поэтому умирая от страха и сходя с ума от нетерпения, улетела в Неваду, чтобы ещё раз приехать в город, который однажды уже изменил мою жизнь, ступить на порог того самого номера, где прошла наша брачная ночь, чтобы услышать те самые слова, которых жаждало не просто моё сердце, а каждая клеточка моего тела.
Бессовестно позабыв про все дела, мы неделю провели в Вегасе, потом поехали в Нью-Порт за моими родителями, чтобы затем всем вместе улететь в Сиэтл. В конце концов, когда-то же было надо познакомить наши семьи.
Первые две недели прошли в полной эйфории, но уже на третью я стояла в ванной и долго изучала упаковку из-под противозачаточных таблеток, силясь понять, что же я сделала не так, но мой врач просто пожал плечами и сказал "антибиотики", словно бы это всё объясняло. Вот так и оказалось, что моё неосторожное падение в фонтан обернулось интересным положением в самом что ни на есть прямом смысле этого слова.
– Ох, - сказал Джастин, справившись с волнением, после посещения врача, - это же надо выбрать правильное имя.
– Мне нравится ход твоих мыслей. И что-то мне подсказывает, что оно будет начинаться на "Дж"?
– приподняв брови, немного вопросительно проговорила я.
Мой муж мне улыбнулся, приобнимая за плечи, пока мы шли по нескончаемому больничному коридору к лифтам.
– Да, - кивнул он.
– Думаю, нам не стоит нарушать традицию.
Мы рассмеялись, улыбаясь друг другу, немного опьянённые той мыслью, что вскоре станем родителями. Всё в нашей жизни происходило слишком стремительно.
А через несколько месяцев на свет появился Джейден Брендон Уэйнрайт.
Не могу сказать, что материнство было таким, каким я его представляла, и что оно давалось мне легко, у меня ведь не было ни братьев, ни сестёр, на которых я могла «потренироваться», но Джастин, в отличие от меня, таким опытом не был обделён, поэтому как мог, облегчал моё положение.
Вот и сейчас он дал мне возможность выспаться, потому что без нормального сна половину дня я шипела на всех окружающих, даже на собственное отражение в зеркале.