Это всегда был он
Шрифт:
Девчонки разворачиваются и подстраиваются под мой быстрый шаг. Мимо проходит высокий темноволосый парень, и мы на секунду встречаемся взглядами. Ощущаю призрачный удар по горлу и мгновенную слабость в теле. Шаг, еще один. Затылок печет желание оглянуться, но детское смущение сковывает каждую мышцу. Не может быть. Зимин учится здесь? Я ведь не обозналась? А если так, то… и он тоже?
Дима сбавляет шаг, осознание щекоткой разносится по его телу, заставляя и вовсе
«Надо же, она так выросла», – проносится в мыслях Зимина вместе со щемящей сердце ностальгией по школьным временам.
Светлые волосы колышутся в такт шагам, черная юбка обтягивает округлые бедра, но вмиг реальность сменяет воспоминание. Угловатая девчушка в школьной форме бежит по длинному коридору, два русых хвостика, прихваченных нежно-розовыми резинками, подпрыгивают. Она разворачивается, попав в кружок подружек, забавно морщит нос и показывает язык. Дима смеется, а рядом раздается недовольное бормотание друга, которому предназначаются кривляния Насти.
Как же давно это было. Кажется, в другой жизни. Дима, удивленно мотнув головой, продолжает путь к столовой, из дверей которой выходит небольшая группа студентов. Саша идет последним, в его руках большой картонный стакан, а на рубашке внушительное мокрое пятно. Он смотрит по сторонам и злобно прищуривается, уставившись в сторону главного корпуса.
– Ты опять за старое? – усмехается Дима, быстро сложив два и два: убегающая Мореева и раздраженный Морев, эта парочка всегда шла комплектом.
Саша молча спускается по короткой лестнице и уже собирается пройти мимо, но Дима решительно преграждает ему дорогу. Их взгляды сталкиваются, вязкое напряжение наполняет пространство между ними и раскаляется под прямыми лучами полуденного солнца. Дима качает головой, разглядывая белые волосы Саши, и уже собирается протянуть руку, чтобы потрепать его по макушке, но быстро отказывается от этой идеи. Сейчас они не настолько близки.
– Тебе идет, – с доброй усмешкой говорит Дима. – А в темноте они светятся?
Саша отворачивается и стискивает зубы, всем видом показывая, что не настроен на беседу.
– Что с рубашкой? – не сдается Дима. – Настя, по старой памяти, чаем в тебя плеснула? Так сильно удивилась встрече?
– Тебе не все равно? – хлестко спрашивает Саша, и Дима содрогается, потупив взгляд.
Порыв ветра вдруг кажется неестественно холодным и даже промозглым, словно они оказались в том страшном дне. Оба парня предпочли бы забыть обо всем, и у одного из них это почти получилось, а вот второй…
– Год прошел, Сань, – тихо произносит Дима. – Тебе пора…
– Вот я и пойду, – перебивает Саша и шагает в сторону.
– Разве ты не рад ее видеть?! – бросает вдогонку Дима, желая разбудить хоть что-то живое в парне, который был его лучшим другом с первого
Саша с ленцой оборачивается и иронично приподнимает бровь.
– Зима, сходил бы ты в больничку. Кажется, у тебя снова начались галлюцинации. – Его слова, так похожие на дружескую подколку, на самом деле таковой не являются. Это злобная издевка, пропитанная ядом, и она попадает точно в цель.
Раньше Саша Морев умел отлично шутить и заразительно смеяться. Он ценил дружбу, обожал чипсы со странными вкусами, знал альбомы российских рэп-исполнителей наизусть и мечтал стать профессиональным баскетболистом. Его энергия била через край, ее хватало на все: будь то обычная тусовка с друзьями, пацанские разборки, спортивные соревнования или учеба. Он горел жизнью и зажигал всех вокруг. К нему можно было прийти с любой просьбой или секретом в полной уверенности, что все можно решить и исправить. Теперь же от прежнего Саши ничего не осталось, одни воспоминания, которые обрываются дождливым осенним днем.
– Но-о-о… – хмуро тянет Дима. – Это ведь Настя.
– И что?
– Ты ведь… – Выражение лица Саши становится таким устрашающе-серым, что Дима замолкает на полуслове, поняв, что трещина между ними только расширилась за это лето.
Морев уходит, свернув на узкую дорожку, ведущую к игровой спортивной площадке, а Зимин вздыхает, на мгновение прикрыв глаза. Он так надеялся, что новый учебный год оставит кошмар позади, но Саша носит его с собой, точно черное знамя скорби, и даже неожиданный яркий огонек в лице вернувшейся Мореевой не сможет это изменить. Ничего уже не будет прежним. И никто не будет.
Лекция по пропедевтике проходит будто в тумане, мысли то и дело тянутся к недавней встрече с Димой Зиминым. Он учился на два класса старше и был лучшим другом одной занозы, о которой не стоит вспоминать. Бабуля частенько говорила мне в детстве: «Помяни черта, тут же появится». Нет уж, спасибо. Лучше я буду думать о Зимине. Интересно, узнал ли он меня? Может, стоило поздороваться? А если все же нет, не узнал? Было бы неловко. В следующий раз, если мы встретимся, нужно будет подойти и поболтать. Надеюсь, он меня вспомнит. А еще надеюсь, что у меня хватит смелости заговорить первой. Все-таки приятно встретить кого-то знакомого, вернувшись в родной город после долгого отсутствия. И не просто знакомого, а…
Лина толкает меня локтем в бок, и я поднимаю голову.
– Мореева! – раздается голос пожилого лектора, который, похоже, заканчивает занятие перекличкой.
Вскидываю руку, и он, коротко кивнув, продолжает.
– Ты где там витаешь? – шепотом спрашивает Лина.
– Да так… просто задумалась.
– Далеко у нас следующая пара? – зевает Лера.
Нестерова касается пальцем экрана мобильника, лежащего поверх раскрытой тетради, и отвечает:
– Нет. Она будет здесь, в цоколе.