Этот бессмертный
Шрифт:
Первая волна накатилась на нас, и мы принялись убивать. Мы стояли на пятачке, где тропа выходила из леса на равнину. Слева от нас находилась чадившая яма, а справа — густые заросли. Мы убили троих, и еще несколько истекали кровью, когда куреты отпрянули, остановились, а затем попытались обойти нас с флангов.
Тогда мы встали спина к спине и рубили их, словно капусту, когда они оказывались в пределах досягаемости наших мечей.
— Если хоть у одного из них есть пушка, мы покойники, Караги.
— Знаю.
Еще один получеловек пал от моего меча. Хасан отправил
— Назад, дурачье! Сказано вам, отступите, уроды!
Эти слова заставили их подчиниться, и они отодвинулись назад. Произнесший их человек был примерно пяти с половиной футов ростом. Его нижняя челюсть двигалась вверх-вниз, как у марионетки, словно на ниточках; а его зубы походили на ряд костяшек домино — такие же черные и клацающие, когда он открывал и закрывал рот.
— Да, Прокруст, — услышал я чей-то ответ.
— Несите сети! Поймайте их живьем! Не приближайтесь к ним! Они и так уже стоили нам слишком многого!
Морби стоял рядом с ним и жалостливо ныл:
— …я не знал, мой повелитель…
— Молчать! Эту дурнопахнущую кашу заварил ты! Из-за тебя мы потеряли бога и многих людей!
— Бросимся вперед? — спросил Хасан.
— Нет, но будь готов рубить сети, когда они принесут их.
— Плохо, что мы нужны им живыми, — решил он.
— Мы многих отправили в ад, проторить нам путь, — отмахнулся я. — И мы еще стоим на ногах и держим в руках оружие. Чего же боле?
— Если мы бросимся на них, то сможем прихватить с собой еще двух, а может и четырех. А если будем ждать, они набросят на нас сети, и нам придется умереть без толку.
— Какое это имеет значение, коль скоро ты станешь покойником? Давай подождем. Пока мы живы, есть огромный павлиний хвост вероятностей, вырастающий из следующего мгновения.
— Как скажешь.
Они притащили сети и сумели-таки набросить их. Мы трижды разрезали тенета, прежде чем куреты запутали нас четвертой. Только плотно затянув ее, они осмелились приблизиться к нам. Я почувствовал, как из моей левой руки выкрутили меч, а потом кто-то злобно пнул меня. Это был, конечно, Морби.
— Теперь вы умрете так, как умирают очень немногие, — пообещал он.
— А нас и так осталось двое.
— Только на мгновение, — зашипел он от злости. — Мы их выследим, схватим и приведем обратно.
Я рассмеялся.
— Вы проиграли, — уведомил я «знахаря». — Они сумеют уйти.
Он снова пнул меня.
— Так-то действует ваше правило? — спросил я. — Хасан победил Мертвеца.
— Он сжульничал. Ваша баба бросила вспышку.
Когда нас обмотали веревками, не снимая сетей, подошел Прокруст.
— Давайте отнесем их в Долину Сна, — предложил Морби. — Разделаем их там как душа пожелает и оставим храниться для будущего пиршества.
— Хорошо, — одобрил Прокруст. — Да, так и сделаем.
Хасан, должно быть, все это время протискивал левую руку сквозь сеть, потому что рывком высвободил ее и почти схватил Прокруста за ногу, но лишь оцарапал ее.
Прокруст несколько раз сильно
— Зачем ты это сделал, Хасан? — поинтересовался я, после того как Прокруст отвернулся и отдал приказ привязать нас для переноски к лежавшим рядом кольям.
— Возможно, у меня на ногтях еще осталось немного метацианида, — объяснил он.
— Как он туда попал?
— Из пуль у меня на поясе, Караги, который они не потрудились снять. Я смазал ногти днем, после того как заточил их.
— А! Ты поцарапал Мертвеца в самом начале схватки…
— Да, Караги. А потом дело просто заключалось в том, чтобы суметь остаться в живых, пока он не упадет.
— Ты образцовый убийца, Хасан.
— Спасибо, Караги.
Нас привязали к кольям, по-прежнему не снимая сетей. По приказу Прокруста четверо рослых куретов подняли нас.
С Морби и Прокрустом во главе нас понесли сквозь ночь.
Когда мы пробирались по извилистой тропе, мир вокруг нас постепенно менялся. Так бывает всегда, когда приближаешься к Горячему Месту. Это, по сути дела, является ретроспективным путешествием но геологическим эпохам.
Деревья вдоль тропы начали все больше и больше отличаться от обычных. Наконец мы с трудом передвигались под влажными сводами темных башен с листьями, как у папоротника, а сквозь них на нас взирали существа с узкими, светящимися, желтыми глазами. Высоко над нами небо походило на брезент, натянутый, словно полог палатки, по вершинам деревьев, проткнутый слабыми точками звезд и разорванный щербатым желтым полумесяцем луны. Из этого великого леса доносились крики, походившие на птичьи, но кончавшиеся чем-то вроде фырканья. Далеко впереди тропу пересекали какие-то темные силуэты.
По мере того, как мы углублялись все дальше, деревья становились все меньше, а промежутки между ними — все шире. Но это уже не походило на деревья, оставшиеся позади нас в деревне. Эти были закрученными и изуродованными, с разметавшимися, как морские водоросли, ветвями, шишковатыми стволами в наростах и обнаженными корнями, медленно перемещавшимися по поверхности земли. Крошечные невидимые существа шуршали, разбегаясь во все стороны от света электрического фонаря Морби.
Поворачивая голову, я сумел различить уголком глаза слабое пульсирующее свечение, как раз на границе видимого спектра. Оно исходило из места откуда-то впереди.
Под ногами наших носильщиков в изобилии появились ползучие растения. Всякий раз, когда один из куретов наступал на такое, оно извивалось и корчилось.
Деревья сменились простыми папоротниками. Потом исчезли и те, уступив территорию неимоверному количеству лохматых лишайников кроваво-красного цвета, покрывавших абсолютно все вокруг и слабо светившихся.
Больше не было слышно никаких звуков, издаваемых животными или насекомыми. Не было слышно вообще никаких звуков, за исключением тяжелого дыхания наших четырех носильщиков, шагов, да иной раз автоматическая винтовка Прокруста приглушенно лязгала о покрытые мягким лишайником камни.