Этот бессмертный
Шрифт:
Наши носильщики несли на поясах четыре меча. Морби был вооружен несколькими кинжалами и вдобавок имел маленький пистолет.
Тропа резко поднималась вверх. Один из куретов споткнулся и выругался. Покрывало ночи скользнуло тогда по углам вниз, и там, где оно встречалось с горизонтом, его потеснило какое-то фиолетовое марево — нечто, отдаленно походившее на прозрачный сигаретный дым. Медленно и очень высоко, бесшумно шлепая по воздуху крыльями, словно катящаяся по воде каракатица, лик луны пересек темный силуэт пауконетопыря.
Прокруст внезапно рухнул.
Морби помог ему подняться на ноги,
— Что вас беспокоит, повелитель?
— Внезапно закружилась голова… ноги отнимаются… Возьми мою винтовку… Она стала… такой… тяжелой…
Хасан тихо засмеялся.
Прокруст повернулся к арабу, его нижняя челюсть отваливалась, как у щелкунчика, а затем свалился и он сам.
Морби как раз взял винтовку, поэтому руки у него были заняты, и он ничем не мог помочь.
Охранники довольно торопливо и не слишком вежливо сбросили нас и кинулись к Прокрусту.
— Воды… Кто-нибудь, дайте… воды… — прошептал он и закатил глаза. Больше он их не открывал.
Морби припал ухом к его груди, подержал перед ноздрями оперенную часть своего жезла.
— Он умер, — объявил он наконец.
— Умер?!
Покрытый чешуей носильщик заплакал:
— Он был хороший. Он был великий военный вошть. Што мы теперь бутем телать?
— Он умер, — повторил Морби. — И я — ваш предводитель до тех пор, пока не будет провозглашен новый военный вождь. Заверните его в свои плащи. Оставим тело на том плоском камне впереди. Никакие животные сюда не сунутся, так что он будет в сохранности. Мы заберем его на обратном пути. Однако сейчас нам надо отомстить этим двоим.
Он показал на нас жезлом.
— Долина Сна недалеко. Вы приняли пилюли, которые я вам дал?
— Отлично. А теперь возьмите плащи и накройте его.
Они так и сделали, и вскоре нас снова несли. Мы поднялись на вершину гребня, откуда тропа спускалась во флюоресцирующий, оставленный невообразимым взрывом кратер. Окружившие его огромные скалы, казалось, чуть ли не пылали.
— Это место, — сказал я Хасану, — мой сын описывал как то, где нить моей жизни лежит на горящем камне. Ему виделось и то, что мне угрожает Мертвец. Но Богини Судьбы передумали и отдали эту напасть тебе. Видимо, когда я был всего лишь сном в голове Смерти, этому кратеру было предназначено стать одним из мест, где я могу умереть.
— Упасть с шинвата [23] означает изжариться, — напомнил Хасан арабскую поговорку.
Нас донесли в самый центр кратера и бросили на камни.
Морби снял винтовку с предохранителя и отступил назад.
— Освободите грека и привяжите его к той колонне, — он указал дулом, к какой именно.
Они так и сделали, надежно прикрутив мне руки и ноги. Гладкий влажный камень убивал, не оставляя следов, но, тем не менее, верно. Не представляю себе, насколько он был «горяч». С Хасаном было проделано то же самое, примерно в восьми футах справа от меня.
23
Шинват — в мусульманстве мост, через который идет душа после смерти. Если же она принадлежит грешнику, то падает с моста и попадает прямо в ад.
Морби
Приставив винтовку к скале позади себя, он подошел ко мне. На лице его играла улыбка.
— Это Долина Сна, — сообщил он нам. — Те, кто здесь засыпают, не пробуждаются больше никогда. Однако она превосходно сохраняет мясо, существенно облегчая нам жизнь в голодные годы. Но прежде чем мы покинем вас… — его взгляд обратился ко мне. — Вы видите, где я поставил винтовку?
Я ничего не ответил.
— Я считаю, что ваши кишки как раз дотянут до нее, Уполномоченный. Во всяком случае, я намерен это выяснить, — вытащив из-за пояса кинжал, он двинулся ко мне. Четверо полулюдей, как завороженные, следовали за ним.
— Как по-вашему, у кого длиннее кишки? — осведомился он. — У вас или у араба?
Ни он, ни я ничего не ответили.
— Вы, впрочем, оба сами сейчас увидите, — процедил он сквозь зубы. — Начну-ка я, пожалуй, с вас!
Он сорвал с меня рубашку, разрезав ее сверху донизу. Морби вертел клинком примерно в двух дюймах от моего живота, примериваясь с чего бы начать и не сводя глаз с моего лица. Он немного кольнул спереди.
— Вы боитесь, — сказал он. — Ваше лицо еще этого не показывает, но это так. Смотрите на меня! Я намерен всаживать клинок очень медленно. А в один прекрасный день я намерен пообедать вами. Что вы об этом думаете?
Я засмеялся. Происходящее вдруг стало достойным смеха.
Лицо его перекосилось в злобной гримасе, а затем, на миг, выправилось, приняв озадаченное выражение.
— Страх свел вас с ума, Уполномоченный?
— Дуб или мочало? — спросил я в ответ.
Морби знал, что это означает. Он начал было что-то говорить, а затем услышал, как щелкнул за самой его спиной отлетевший камешек, и резко повернулся в том направлении.
Последнюю секунду его жизни заполнил дикий визг, когда сила прыжка Бортана размозжила его о камни, прежде чем ему оторвали голову.
Прибыл мой адский пес, наконец-то мой цербер нашел меня.
Куреты в ужасе завопили, ибо глаза его горели как две головни, а зубы сверкали, как лезвия циркульной пилы. Голова огромного пса приходилась вровень с головой рослого человека. Хоть они и схватились за мечи и даже успели нанести ему пару ударов, вреда от этого не было никакого — бока у него защищены не хуже, чем у броненосца. Пес в четверть тонны весом, мой Бортан… Он не совсем того же вида, о котором писал Альберт Пейсон Р. Терхьюн.
Ему понадобилось не больше минуты, и когда он закончил, все четверо превратились в разрозненные куски и ни один из них не был мало-мальски приличного размера.
— Что это? — удивленно спросил Хасан.
— Щенок, найденный мной в мешке, выброшенном волной на берег. Уже тогда слишком сильный, чтобы утонуть, — мой верный пес, — ответил я. — Бортан.
На незащищенной броней части его плеча виднелся небольшой порез. Получил он его явно не только что.
— Похоже, он сперва побывал в деревне, — догадался я. — И они попытались остановить его. Да, сегодняшний день был неудачным для куретов.