Этот большой мир. Тайна пятой планеты
Шрифт:
Леднёв летит с нам. Я посоветовал, было, ему облачиться в скафандр и забраться в кузов — но увы, понят не был. Ну и ладно, было бы предложено…
…Возле шлюза нас встретила Юлька в «Скворце» (и когда только успела натянуть?) и заявила, что отправляется с нами. Но сочувствия не встретила — я заявил, что в кабине и вдвоём-то тесно, а втроём будет и вовсе не развернуться; Леднёв же командным, с металлическими нотками, голосом потребовал, чтобы она немедленно отправлялась в лабораторию и садилась за аппаратуру. Задача — постоянное наблюдение за «обручем» во всех диапазонах, включая тахионную
Чего ж тут не понять? Юлька фыркнула, развернулась на каблуках, — что не так-то просто проделать в массивных башмаках «Скворца» — и удалилась. «Ох и будет мне вечером, тоскливо подумал я, но тут створка люка разошлись, и нам разом стало не до всего, не относящегося к предстоящей вылазке…»
«…Середа с помощниками уже закончили крепить к корме „буханки“ спаренные трубы твердотопливных бустеров. Их применяют в тех нечастых случаях, когда требуется быстро разогнаться и дальше лететь по инерции. В нашем случае, когда бустеры отгорят, включится в работу маршевый двигатель — это сочетание позволит преодолеть четыре с половиной тысячи километров до „обруча“ меньше, чем за час, и за такое же время вернуться обратно. Расплачиваться придётся довольно приличными перегрузками на старте, от чего мы все уже успели отвыкнуть — современные „батутные“ технологии, ионные маршевые двигатели кораблей и слабосильные движки буксировщиков нечасто подкидывают подобные испытания. Но нет худа без добра — перегрузки хотя бы заставят замолчать Валерку, который, едва забравшись в правый ложемент, не перестаёт сыпать соображениями насчёт того, что задумал Гарнье. Нет, это всё важно — но можно потом? Стартовать и разгоняться нам предстоит на ручном управлении — вот отстрелим выгоревшие ускорители, тогда пусть говорит, сколько угодно…»
«…вдумчивой беседы не вышло. Ровно через семь минут после того, как бустеры погасли, и в кабине воцарилась невесомость (топливо для маршевого движка я решил пока поберечь) с „Зари“ сообщили, что „Фубуки“ сблизился с „обручем“ на семьдесят пять километров и выпустил буксировщики. Тут уж не до экономии — я велел Леднёву заткнуться и дал полную тягу. В конце концов, если даже сожжём топливо, предназначенное для возвращения — не беда, „Заря“ подберёт, мы на её экранах, как на ладони. А сейчас надо поскорее добраться до цели и попытаться хоть что-то предпринять, прежде чем наши визави окончательно завладеют инициативой…»
«…Мы не успели. Когда дальномер показал дистанцию до „обруча“ в двести километров, и я развернул „буханку“ кормой вперёд, намереваясь тормозить не маневровыми дюзами, а маршевым движком, японские буксировщики уже ползали по „обручу“. На металлической равнине шириной около сорока километров они были едва различимы, но Леднёв в мощный бинокуляр разглядел, как два „омара“ двигают манипуляторами, крепя на поверхности какие-то контейнеры, а третий торопится от висящего в тридцати километрах „Фубуки“ ещё с двумя ящиками на буксире. Я отрапортовал о ситуации на „Зарю“; оттуда после десяти секунд размышления распорядились приблизиться километров на пятьдесят, зависнуть в Пространстве и наблюдать, не предпринимая никаких действий. Я, как положено, ответил „Ясно, выполняю!“ положил ладони в перчатках (всё же у „Скворца“ они не в пример удобнее, нежели у любой из моделей вакуум-скафандров!)
— Птичка, что у вас?
«Птичка» — позывной грузовика, унёсшего к «обручу» Лёшу и его спутников, Леднёва и Юрку-Кащея. Юлька представила, как Волынов барабанит пальцами по пульту возле переключателя дальней связи — он всегда так делал, когда был чем-то встревожен, вот и сейчас голос выдавал волнение… Юлька слушала переговоры с «буханкой» из астрофизической лаборатории, по дублирующему каналу, но капитанские пальцы, выстукивающие нервическую дробь по тёмному пластику, стояли у неё перед глазами.
— Гнездо, я… не понял… — отозвался Лёшка. Слышимость была отвратная, сплошь треск и улюлюканье помех. Эфир словно сошёл с ума — а ведь всего несколько минут назад он был девственно пуст. А ведь сейчас период спокойного Солнца, Юпитер, гигантский источник радиовозмущений, считай, в противостоянии, по другую сторону светила, — а больше помехам взяться неоткуда…
— … в плоско… на миг… когда врубается зерка… — продолжал Лёшка — … .погасло… не совсе… в обру… мельтеше… блики, отсве…
Окончание фразы потонуло в сплошном треске и завываниях. Юлька покрутила верньер настройки. Не помогло.
…ярки… радиально разбега… концентри… хаотичес… без всякой систе…. — на этот раз говорил Леднёв. И снова взрыв помех — голоса тонули в нём, прорываясь неразличимыми обрывками фраз.
…Да что это такое творится, а? И, главное, с чего?..
— … попрова… даль… «Скьяпа… — опять забубнило сквозь треск и заполошное бульканье. Кажется, опять Валерка? Нет, толком не разберёшь… Речь, кажется, о дальней связи с марсианской орбитальной станцией 'Скьяпарелли». Но она — то при чём? Тут на жалкие три с половиной тысячи кэмэ не получается нормально работать, эфир забит наглухо…
Юлька покосилась на экран, по которому бежали разноцветные кривые. Рядом жужжал самописец — его проволочки ёрзали по бегущей бумажной ленте. Хорошо, вот вернётся Валерка — будет, что анализировать… Она торопливо щёлкнула тумблером внутрикорабельной связи.
— Борис Валентинович, можно мне заглянуть к вам? Есть кое-какие соображения.
— … сильнейший всплеск тахионного поля, почти сразу угасший. Вот смотрите сами…
Карандаш в Юлькиной руке прошёлся по бумажной ленте, ставя отметки возле самых высоких пиков.
— Максимум значений совпали с моментом активизации «звёздного обруча». — Леднёв теребил подбородок, всматриваясь в регистрационные ленты. — Надо будет сверить с видеозаписью, но и сейчас всё более-менее ясно. А после всплеска отмечается только слабая, на грани чувствительности активность. В тот же момент пропала и связь — то есть, ближняя ещё кое-как действовала, а вот всё остальное накрылось медным тазом… простите, Борис Валентиныч. Как я понимаю, ни со «Скьяпарелли», ни, тем более, с «Гагариным» связаться так и не удалось?
Волынов покачал головой. Всё то время, пока «буханка» на остатках топлива неслась назад, «Заря» пыталась связаться хоть с кем-то. Безуспешно — радиодиапазоны, особенно те, что используются для сверхдальней связи, были намертво забиты помехами.
«Буханка» вернулась полчаса назад, и её экипаж сразу явился на мостик — прямо в «Скворцах», бросив в шлюзе гермошлемы и чемоданчики жизнеобеспечения. Кроме Лёшки, Валеры, Юльки и капитана, в помещении присутствовали астроном Довжанский и Джон Коуэлл. Юрка-Кащей тоже был — серый, измученным четырёхчасовым пребыванием в «омаре», он забился в дальний угол, под резервным пультом локаторов и не подавал голоса.