Этрусское зеркало

Солнцева Наталья

–  Ничего не знаю, милок… Савву, видно, бес попутал. Он сначала выпивал понемногу, а потом все больше и больше. Жил одиноко, бобылем. А холостая жизня мужика губить! Видать, запил совсем, застрял у какой-нибудь пьянчужки, и квасят они теперя на пару. У нас ведь баб-алкашек хватает…

Смирнов поднялся по шатким, скрипучим ступенькам наверх, к двери художника, долго стучал, прислушивался - ничего. Бабка врать не станет, это он так решил проверить, для очистки совести.

Во вчерашний свой приезд в Лозу сыщик не смог встретиться с участковым милиционером, поговорить.

Тот уехал на свадьбу в соседнюю деревню.

–  Сегодня мне повезет, - бормотал Всеслав, топая по заросшей бузиной и рябиной улочке к отделению милиции.
– Участковый окажется на месте, живой, трезвый и в хорошем расположении духа.

Его молитвы были услышаны на небесах, потому что милиционер Коля Зыков как раз вернулся со свадьбы. Он сидел в тесном кабинете, изнывая от головной боли и с тоской глядя за окно на желтеющие старые клены. Перед ним стоял графин с водой, за которой он ходил к целебному ключу, коих на окраинах поселка имелось великое множество. Вода помогла унять тошноту и рези в желудке, но против тяжести в голове и ломоты в висках оказалась бессильна.

–  Вам кого?
– поднял Зыков глаза на вошедшего.

Всеслав представился сотрудником фирмы «Галерея» и даже показал соответствующий документ, выданный ему Черновым.

–  Я ищу художника Рогожина, - без обиняков сказал он.
– У нас с ним контракт.

–  Ну и что?
– не понял милиционер.

–  Пропал куда-то Савва Игнатьич! Заказчик ждет, нервничает… фирме придется платить неустойку. Не могли бы вы помочь мне найти Рогожина?
– Он вынул из кармана и положил на стол денежную купюру.
– Разумеется, не бесплатно.

Зыков задумался, потирая ноющий затылок.

–  Это не тот, что церкви расписывает?
– спросил он.

–  Тот, - обрадовался Смирнов.
– Именно тот! Может, он работает в каком-нибудь храме? Или у женщины проживает? Есть у него знакомые, друзья?

–  Собутыльники, - поморщился милиционер.
– Пашка Лосев по кличке Лось, первейший его дружок. Они и пьют вместе, и святых на стенах рисуют. Вам адресок дать?

Смирнов записал адрес Лосева.

–  Если Рогожина там нет, я опять к вам приду.

–  Ладно. Будем думать… Лоза - поселок маленький, здесь человек бесследно не затеряется. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то видел. Найдем.

Павел Лосев проживал в одноэтажном деревянном доме с резными наличниками, ставнями и красивым крыльцом. На подоконниках цвела розовая и белая герань. Во дворе лохматая собака дремала у будки. Она лениво приоткрыла глаза и тут же снова уснула.

–  Эй, хозяин!
– крикнул Смирнов, открывая калитку.

Собака вздрогнула, приподнялась и негромко гавкнула. Из окна высунулась худая старуха.

–  Проходь, сынок, - сказала она.
– Найда не кусается.

Собака, виляя хвостом, нехотя поплелась к крыльцу, принюхиваясь, не угостят ли ее чем-нибудь вкусненьким. Старуха, высокая и костистая, одетая в темное платье, показалась в дверном проеме.

–  Тебе небось Пашка нужон?
– спросила она хриплым прокуренным голосом.

–  Я насчет работы, - улыбнулся Всеслав.
– Слышал,

он храмы расписывает.

–  Нынче от Пашки толку не будеть, - вздохнула старуха.
– Запил, паршивец! Другую неделю не просыхаеть. Тут давеча приезжали какие-то… из города, пытали про Савву. Да разве от алкаша чего добьесси? Мычить и мычить… головой мотаеть, как мерин… Ох-хо-хо! Наказал бог сыночком…

Старуха горестно поджала губы.

–  А кто приходил, когда?

–  Не вчерась, а…

–  Позавчера?
– уточнил Смирнов.

–  Ага, - кивнула старуха.
– К вечеру. Приличные люди… Савву искали, дружка Пашкиного. Мы вместе с его матерью на ферме работали. Славная баба была Таля, померла давно. А парень у ей непутевый, на агронома учиться не стал, все картинки разные рисовал… в Москву уехал. Потом, правда, вернулся. Что это за работа - кисточкой бумагу марать? Одно слово - лентяй и неумеха. И моего дурака на мазню энту подбил, прости, господи! Савва, значить, рисуеть, а Пашка ему то лестницу держить, то кисточки и краски подаеть… вроде как на подхвате.

–  Могу я поговорить с вашим сыном?
– спросил сыщик.
– Если он сам заказ выполнить не может, пусть хоть с Саввой меня сведет.

–  Нету Саввы!
– сердито сказала старуха.
– Он где-то работу хорошую нашел, а Пашку не взял. Сам делаеть.

–  Жалко, - притворно огорчился Смирнов.
– Мне срочно нужно. А что за работа у Саввы?

–  Кто ж его знаеть? Говорю же, Пашку не взял, не признался даже, куда едеть… нехристь! А мой балбес обиделся, в погреб забрался и полбутыли самогону вылакал. С тех пор и пьеть… холера на мою голову! Иди, сам погляди, какой с него работник.

Старуха сердито повернулась и скрылась в темной глубине дома, сыщик поспешил за ней. В горнице на высокой железной кровати лежал навзничь и храпел худосочный небритый мужик лет сорока, беспробудно пьяный, распространяющий вокруг себя запах перегара. Все попытки Всеслава растолкать его и привести в чувство ничего не дали. Пашка Лось дергался, мычал, но и не думал просыпаться.

–  Спить как убитай, - сказала старуха.
– Нынче ночью сильная гроза была: грямело и сверкало, как в преисподней! Я со страху-то в чулане заперлась, а Пашке хоть бы что… храпить и храпить. Утром глаза продрал, самогон допил и опять свалился.

–  Да, вряд ли я смогу с ним поговорить… - огорчился Смирнов.
– Что же делать? Хоть бы Савва объявился! А есть в Лозе еще художники?

–  Не-а… - мотнула седой головой старуха.
– Нету.

–  Савва с кем-нибудь дружил, кроме вашего сына? Может, друзья подскажут, где мне его искать?

–  Я Рогожиных издавна знаю, - вздохнула бабка.
– Савва с детства бирюк такой-то: набычится, вперится в одну точку и сидить… или малюет свои картинки. Блаженнай… Какие у него друзья, откуда? Прилепился вот к моему Пашке, вместе и кукують. То бранятся, то цалуются… особливо по пьяни. Да ты не кручинься так, сынок, - жалостливо пропела старуха, глядя на гостя.
– Бяри ноги в руки и шагай в соседнюю дяревню, авось Савва там - работу закончил и деньги прогуливаеть.