Этрусское зеркало
Шрифт:
– Как художник? Нашелся?
– Ага.
И Всеслав осторожно рассказал ей о находке в Ключах. Ева сразу бросила недоеденный шницель и вся превратилась в слух.
– Представляешь, его тело висело на крюке для люльки, - говорил Смирнов.
– Жуткая ирония судьбы! Возможно, мать вешала на этот крюк колыбель и качала младенца Савву, не подозревая, что он найдет на том же крюке свою смерть.
– Какой кошмар!
– воскликнула Ева.
– Значит, вот почему он не пришел на открытие выставки!
– Думаю, это одна из причин. Остается много вопросов, и самый главный:
– Ты думаешь…
– Мне не дает покоя кусок исполосованной ножом говяжьей печенки, - перебил ее сыщик.
– Зачем художнику понадобилось перед смертью такое странное занятие? И вообще… в чем причина самоубийства?
– Белая горячка, - неуверенно предположила Ева.
– Это самое простое объяснение. Мне пришлось дождаться криминалистов, ответить на возникшие у них вопросы и заодно самому кое-что разузнать. Был ли Рогожин пьян в момент смерти, покажет экспертиза, но на полу комнаты нашли бутылку водки, которая не была покрыта пылью, как все остальные. Она валялась под столом и была пуста. Возможно, Савва опорожнил ее перед тем, как залезть в петлю.
– Для храбрости?
Всеслав развел руками:
– Наверное… Или некто неизвестный имитировал самоубийство художника.
– Зачем кому-то убивать Рогожина?
– недоумевала Ева.
– Кому он мог мешать? Деньги? Так у Саввы их не было.
– Рогожин как раз выполнял серьезный заказ, а денег милиционеры при нем не обнаружили. Их не оказалось и в доме. Квартиру в Лозе тоже обыскали. Нашли пару тысяч рублей в верхнем ящике комода, и все.
– Не миллион же имел при себе Савва? Художникам столько не платят!
– Согласен, - кивнул сыщик.
– Хотя… в наше время убить могут и за сотню долларов. Но если это дело рук «отморозков», наркоманов, они бы не стали возиться с имитацией самоубийства - бросили бы все, как есть, забрали деньги и смылись.
– Значит, мотивом могли быть зависть или ревность, - предположила Ева.
– Завидовать Рогожину? Это смешно… Ревновать? К кому? Опять-таки получается бытовуха. Ее не станут обставлять такими атрибутами, как петля и раскромсанная говяжья печенка.
– Что, художник действительно много пил?
– Достаточно.
Ева сразу не поверила в самоубийство Рогожина. Не такой он был человек, чтобы лишить себя жизни накануне персональной выставки, когда его работы наконец могут получить признание, а сам он - долгожданную и столь важную для творческого человека известность.
– Погоди-ка… опиши еще раз, как выглядела печенка, - вдруг попросила Ева.
Ее глаза загорелись.
– Ну… она лежала на табуретке… уже подсохла и не совсем приятно пахла… была облеплена мухами…
– Да я не о том, - скривилась Ева.
– Как выглядели разрезы?
– Длинные, продольные, исходящие из одной точки…
– Сколько их было?
Всеслав опешил. Ему не пришло в голову посчитать количество разрезов. Криминалистам, по всей видимости, тоже.
– Не знаю… - растерянно пробормотал он.
– А что, это имеет значение?
– Видишь ли… думаю, говяжья печень присутствовала там не случайно, - задумчиво произнесла Ева.
– Этруски считали, что внутреннее
– Что-что?
– не понял сыщик.
– Вселенную небожителей!
– с важностью повторила Ева.
– Например, печень этруски разделяли на две основные части, а потом делили их еще на шестнадцать частей. В каждой правило отдельное божество, которое давало свои знаки. Специальный жрец - гаруспик - обследовал печень убитого жертвенного животного, обычно овцы, читал знаки и… таким образом, человек, прибегший к гаданию, узнавал, как ему следует поступить. То есть какова воля богов.
– Ты это серьезно?
– Если печень разрезана на шестнадцать частей или на тридцать две части, то именно так все и было. Кто-то производил древнейший этрусский обряд!
– торжествующе заявила Ева.
– А нож?
– Какой нож?
– Которым резали печень жертвенного животного.
– Около табуретки валялся нож со следами крови, - сказал Смирнов.
– Обычный кухонный нож.
Глава 10
…Жизнь разъединяет людей, - писала Алиса в своей тетради.
– Это один из ее парадоксов, которых множество. А смерть - объединяет. Это только кажется, что она уносит от нас наших близких. На самом деле смерть примиряет нас с ними. Когда-то она примирила Иисуса с человечеством.
Глеба начинают раздражать мои рассуждения. У него острый, пытливый ум, но он мало читал, и в основном беллетристику. Хорошая литература тяжеловата для него. Глеб наивен. Он все упрощает и страдает от своего максимализма. Для него есть только белое и черное, а жизнь состоит из оттенков. Белое и черное - голая идея, ничего больше.
Глеб любит меня беззаветно, он готов на все. Разве не о такой любви я мечтала? Он боготворит меня, восхищается мною… так чего же мне не хватает? Когда мы познакомились, я поразилась силе его натуры. Он показался мне несгибаемым бедным рыцарем, Робин Гудом, который живет в каменном лесу из домов, асфальтированных дорог и мостов. Мы стали почти все свободное время проводить вместе. И я рискнула признаться ему в том, что скрывала от мамы и брата. Я тайно поступила на рабо ту в модельное агентство, потому что хотела испытать себя. Я не поверила Леше, будто дорога на подиум идет исключительно через постель. Я решилась на это испытание, чтобы приобрести хоть какой-то собственный жизненный опыт.
Мне повезло. Хозяин агентства, которому показывали фотографии претенденток, среди прочих отобрал и мою. Тамара Яковлевна, администратор, пригласила меня на беседу, после которой я была принята. Предстоял напряженный период обучения, но это меня не пугало. Я боялась другого: если брат узнает, то устроит грандиозный скандал, и на моей карьере модели будет поставлен жирный крест.
Мне составили удобный график, который позволяет продолжать учебу в институте. Правда, домой я теперь возвращаюсь не после четырех-пяти вечера, а в девять-десять. Домашним я говорю, что занимаюсь вечерами в компьютерном классе или сижу в библиотеке. Они верят.