Этюд в розовых тонах

Данилова Анна

Все мужчины – животные, вдруг вспомнил он совсем недавно произнесенные Натальей слова, когда он раздевал ее. И пусть. И пусть.

Когда Наталья вернулась, на улице было уже совсем темно. Виктор спал в гостиной на диване, а Тамара отсыпалась в дальней спальне, в которой Рената устроила нечто вроде склада для своих картин и подрамников.

– Иди, помоги мне разобрать сумки, – позвала она его на кухню, и, когда он вошел, она встретила его с ножом в руках.

– Ты что?

– Мясо, – спокойно ответила она. – Там, в сумке

большой кусок мяса. Его надо разрезать. Ведь тебе теперь придется есть много мяса, не так ли? Две самки на одного самца – большая нагрузка.

И она как-то нехорошо, скаля зубы, усмехнулась.

17. Лавров

У Николая Лаврова имелись свои соображения по части продажности. Проработав несколько лет в частном сыске, он превратился в циника. Ведь Николая за деньги заставляли входить, вползать, внедряться в чужую жизнь и даже иногда участвовать в ней, если этого требовало дело. Иначе как узнать, стоит ли человека брать в компаньоны, можно ли доверять ему и не проще ли его вообще убрать с дороги. Времена, когда супруги просили проследить за своей половиной, канули в прошлое. Теперь людей больше всего интересовал бизнес и досье на конкурента. И Коля Лавров так к этому привык, что когда увидел входящего к нему в офис одетого с иголочки молодого человека с аристократической внешностью, обладающего к тому же еще и хорошими манерами, то заранее настроился на разговор именно о потенциальном компаньоне или, наоборот, о конкуренте. Глядя на длинные ресницы Виктора Кленова, его голубые глаза и чувственный рот, невозможно было себе представить, что у этого красавчика могут быть какие-то проблемы в личной жизни. Любая женщина, которую он только пожелает, будет принадлежать ему без особых усилий и хлопот с его стороны. И вдруг этот откровенный разговор. Разговор-признание. Лаврова еще удивило тогда, что Кленов вот так запросто доверился ему, совершенно постороннему человеку, как если бы он пришел не в частное сыскное бюро, а к доктору с тяжелой болезнью.

– Я женат, – начал он, сильно волнуясь, едва за Лавровым закрылась дверь его маленького, заваленного разным хламом и бумагами, кабинета. – У меня очень красивая жена. Ее зовут Рената. Но вот уже долгое время она не подпускает меня к себе. Она здорова. Я проверял. Скажу еще, что она по-прежнему нежна со мной, проявляет заботу, но отказывается спать… Вернее, она просто спит со мной в одной постели. Я не могу дотронуться до нее, понимаете? Я по-настоящему несчастлив. А она, по-моему, порхает от счастья.

– Вы думаете, у нее появился любовник? – спросил Николай.

– А что еще, по-вашему, я должен предполагать?

– Чем занимается ваша жена?

– Особенно-то ничем. Она домохозяйка. У нее все есть. Правда, она увлекается искусством, время от времени приглашает к нам каких-то сомнительных личностей. Но среди них, я просто уверен, нет мужчины, которого она могла бы выбрать в качестве любовника. Рената очень любит красивых и чистых людей. А те, с кем она иногда встречается, ни с какой точки зрения не подходят ей в любовники. Кажется, я повторяюсь. Просто волнуюсь.

– Вы пробовали поговорить с женой? – Лавров вдруг поймал себя на мысли, что ведет беседу не как сыщик, а как психотерапевт. Но и сдержаться не мог, настолько его почему-то заинтересовала эта история. Он уже представил себе молодую женщину, спящую на кровати, спиной к мужу. Должно быть,

подумал он тогда, это неприятно для мужчины.– Она сама-то как объясняет такую перемену в ваших отношениях? И как долго вы женаты?

– Мы женаты довольно долго, и никогда прежде Рената себя так не вела. Она не фригидна, она нормальная женщина. У нас все было хорошо.

– Может, она узнала о ваших… похождениях?

– Я изменяю ей, это правда. Но мои отношения строятся скорее на физиологической основе, нежели на любовной. Я сплю с секретаршей, – простодушно признался он, – а еще недавно завел себе настоящую любовницу, понимаете, настоящую, то есть купил для этого квартиру и все такое. Другими словами, пытаюсь вести двойную жизнь. Иначе бы я просто сошел с ума!

– И вы любите свою любовницу?

– Не понял еще. Не разобрался в своих чувствах, так скажем. Но она – лучшая подруга моей жены.

– Так, значит, ваша любовница просто-напросто все рассказала вашей жене.

– Чушь. Ирина не способна на такое. Для нее тайна – это все. Жить тайной жизнью и делать вид, что в глазах Ренаты она ангел, – большего счастья ей и не надо. Что касается того, любит ли она меня, этого я тоже не знаю наверняка, как и каждый мужчина. Скорее всего, ей доставляет удовольствие сознание того, что ее я предпочел Ренате, понимаете? Самолюбивая женщина – это сложная игрушка. И механизм, в ней заложенный, может взорваться в любую минуту.

– А ваша жена тоже самолюбива?

– В меру. Все в меру. Она уравновешенна и почти всегда выглядит счастливой. В отличие от Ирины, моей любовницы, которой постоянно чего-то не хватает. У нее планов – громадье. Но, надо признать, все они ничтожны и по большей своей части вертятся вокруг денег. Ведь на деньги можно купить практически все.

– И вы не скупитесь…

– У меня есть деньги, – с достоинством ответил Виктор Кленов, и щеки его слегка порозовели. Коля Лавров подумал тогда, что впервые видит перед собой человека, чудом сохранившего обаяние среди всей этой пошловато-неотесанной братии бизнесменов.

– А жена? Она ни в чем не нуждается?

– Она мечтает о мастерской, но мне кажется, что это блажь. У нас большая квартира, и там достаточно места для рисования и всего прочего… Думаю, ей нужна мастерская, где она могла бы вести тоже… параллельную жизнь.

– Вы хотите, чтобы я проследил за вашей женой?

– Да. Мне стыдно, но я ужасно этого хочу. Я изнываю от желания узнать о своей жене как можно больше. Понимаете, я люблю ее. И то, что она держит меня на расстоянии, лишь распаляет меня. Я должен знать, на кого она меня променяла. Я не стану устраивать ей сцен, не убью, нет. Я не собственник. Просто я хочу понять, в чем моя ошибка и почему она предпочла мне кого-то другого. А то, что у нее кто-то есть, я уверен. Повторяю, она светится счастьем!

Кленов достал фотографию Ренаты, и со снимка на Лаврова взглянуло чистое и сияющее улыбкой лицо юной девушки с большими темными глазами, ямочками на щеках и пышными золотистыми волосами. Тонкая шея, плавно переходящая в округлую грудь, кем-то грубо отрезанную ножницами.

– Это вы отрезали часть фотографии?

– Я. Она слишком красива и обнажена, чтобы я мог носить эту карточку – пусть даже и сложенную вдвое – с собой в бумажнике, не правда ли? Представьте, я потеряю его, и кто-то, совершенно посторонний, увидит мою жену голой.