Этюд в розовых тонах
Шрифт:
– Он знает, почему ты бросила его?
– Нет. Думаю, он до сих пор находится в недоумении, почему я оставила его. Но ему сейчас трудно. Ты бы слышал, что он говорил мне сейчас… Отпусти меня, пожалуйста. Отпусти…
– Но куда? Ты что, хочешь поехать к нему? Но что ты будешь у него делать? Ты хочешь остаться у него? Успокоить, приласкать?.. – он сорвался на крик.
– Виктор сам сейчас сюда приедет. За мной. Послушай, давай не будем ссориться. Ситуация сложная, но мы ее переживем…
– Как это переживем? Ты заявляешь мне накануне нашей свадьбы, что уходишь к другому, и это ты называешь сложной ситуацией? Может, ты попросишь меня еще, чтобы я помог твоему любовнику
– Если ты мужчина, то докажи это. Поступи по-мужски. Отпусти меня к нему. Ему нужна моя помощь. Я обязана ему, понимаешь? – Она уже кричала, билась в истерике. – Как же я устала со всеми вами расплачиваться! Я всем обязана, понимаешь? Всем! И тебе, и Теслину, и Виктору, и Маше! Но разве можно так жить, ты мне скажи? Я хочу свободы, понимаешь? Свободы! Пойми, когда Теслин привез меня к тебе сюда, я рассчитывала на дружбу, на нежную дружбу… Но ты пришел ко мне в спальню, и я, чувствуя, что ты нуждаешься в моей ласке и любви, впустила тебе к себе. Без любви. Я люблю тебя, конечно, но по-другому, пойми. Я готова жить с тобой долгие годы, но не так, как того хочешь ты. Я была бы счастлива, если бы ты был моим отцом или дядей, братом, кем угодно… Ты прекрасный мужчина, ласковый, нежный, заботливый, но я не люблю тебя. Я не хочу тебя. И ты, как мужчина, должен выслушать меня и понять. Отпусти меня. Я уже и сама не знаю, люблю ли я вообще кого-нибудь или нет… – она закрыла лицо руками. – Я не знаю, что мне делать.
Юдин молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Аля ждала продолжения упреков, но в комнате было тихо. Когда же она отняла ладони от лица, то увидела, что Юдин задумчиво смотрит в окно.
– Ты ненавидишь меня? – Она подошла, села, как прежде, к нему на колени, обвила руками его шею. – Ты прости меня. Я не должна была тебе об этом говорить. Но еще не все потеряно… Ты поверь мне, я ни с кем не смогу жить, ни с кем. И с Виктором у меня ничего не получится. Я это чувствую…
– Да нет, ты права. Это я во всем виноват, – Борис Ефимович потерся лбом о ее лоб и поцеловал в ухо. – Это я во всем виноват. Скажу даже больше: я ждал этого. Мне не верилось, что мое счастье может длиться так долго. Я обманывал себя, когда верил, что ты любишь меня. К тому же я поступил дважды подло по отношению к тебе… Первый раз – когда практически купил тебя как вещь у твоего отца, а второй… А второй, Аля, – когда не захотел искать тебя.
– Как это не захотел искать? Почему?
– Вот так… Я испугался, что ты заодно с отцом. Я думал, что ты уехала вместе с Вениамином. Но ты не такая, как твой отец. И я сильно виноват перед тобой… Я хотел все это искупить своей любовью, жениться на тебе, мечтал о ребенке, семье. И вдруг теперь этот… как его…
– Виктор, – прошептала она, глотая слезы. – Борис, я прошу тебя, давай поможем ему. Он приедет сейчас, и мы вместе с ним поедем в морг или куда там еще, я не знаю…
– Нет, нет, Аля. Ты должна поехать с ним одна. Ему нужно выговориться… Я понимаю его…
Аля вздрогнула, когда услышала за окном шум подъезжающей машины.
– Я вернусь. Завтра. Постарайся дождаться меня дома. А сейчас мне необходимо собраться… Пожалуйста, дай мне хороший коньяк, сигареты, снотворное, словом, все, что считаешь необходимым. Я помогу ему, помогу… А ты… ты жди меня…
Она быстро собрала сумку, поцеловала Юдина и вышла из дома.
46. Гололед
На трассе Виктор остановил
– Мне не верится, что это ты. Тебя отпустили? Что ты сказала своему старику?
– Он не старик.
Она сидела, нахохлившись как птица, на переднем сиденье.
– Извини.
– Он отпустил меня, когда я рассказала ему о нас, обо всем, о твоей сестре… Он все понял и отпустил.
– Но так не бывает…
– Бывает.
Оказавшись в машине Виктора, она уже сто раз успела пожалеть о том, что рассказала обо всем Борису Ефимовичу. Увидев Кленова, она не испытала ничего, кроме досады. Ей даже показалось, что, садясь с ним в машину, она словно подписывает себе чуть ли не смертный приговор – настолько скверно вдруг стало на душе. Нехорошие предчувствия охватили ее. Очередная ошибка? Сколько их еще будет?
Нет, не такой представляла она себе встречу с Виктором. Она не могла понять, что с ней происходит, потому что, увидев его, она нисколько не обрадовалась, и сердце ее не изменило своего ритма, разве что сжалось от жалости. Надо же, я им всем обязана и в то же время я их всех жалею…
И вдруг что-то тяжелое и душное нахлынуло на нее, и сердце на какое-то мгновение остановилось. Она вспомнила запах другого мужчины, его невинные прикосновения, голос, дружеские объятья… Но это состояние полного блаженства и счастья длилось всего лишь один миг и исчезло, оставив на губах привкус любви. Настоящей любви. Несбыточной любви.
Она тряхнула головой, сбрасывая с себя блаженное оцепенение:
– Виктор, начинается метель, нам надо успеть добраться до города… Поехали, ты мне все расскажешь по дороге.
– Да, ты права. Хорошо, я начну с самого главного. С предательства. Сегодня я предал свою сестру. Но я не мог больше так жить, понимаешь?
И Виктор, устремив взгляд вперед, сквозь мокрое от снега стекло на дорогу, начал рассказывать Але обо всем, что произошло с ним с тех пор, как он познакомился с Ренатой. Он говорил ей о своей любви к жене, рассказывал об их семейной жизни так откровенно, словно рядом с ним была случайная попутчица, которую он никогда в жизни больше не увидит. Аля слушала его, закрыв глаза, чтобы не видеть то и дело попадавшиеся по дороге перевернувшиеся машины и, главное, того ледяного, смертельного блеска трассы, по которой они неслись как сумасшедшие.
Перед ней замелькали сцены супружеской жизни Кленовых. Она видела красавицу-жену Ренату: стоящую перед зеркалом; пишущую маслом на холсте розовые и желтые цветы; хохочущую над шуткой бородатого художника с грязными волосами; поливающую соусом мясо и искоса поглядывающую на сидящего перед ней за кухонным столом мужа; занимающуюся любовью с голым волосатым, с воспаленными глазами, поэтом, причем на продавленном и почему-то голубом топчане…
Виктор рассказал ей и о своей любовнице Ирине Пчелинцевой, о том, как та тянула с него деньги и в то же время встречалась или даже почти жила с его компаньоном по бизнесу, Гасаном Сулеймановым.
– Но зачем ей было вести такой образ жизни и спать с двумя мужчинами? Зачем ей сразу два любовника?
– Если бы я знал… – Виктор, вцепившись в руль, едва удержал машину на трассе. Их постоянно тянуло к обочине. – Понятия не имею… Словом, в одночасье кто-то избавил меня сразу от двух моих женщин – от жены и любовницы.
– Избавил? – очнулась вдруг Аля. – Как ты сказал: избавил? Так, значит, эти женщины были для тебя в тягость?
– Теперь-то я понимаю, что да. Но если бы ты знала, что было дальше!