Этюды Черни
Шрифт:
В школе никого и не было. Только директорское окно светилось на углу неказистого здания. Впрочем, почему неказистого? Никаких других зданий Сергей в своей жизни и не видел.
Он вошел в школу и хотел уже свернуть направо, где в конце недлинного коридора располагался директорский кабинет.
– Сергей Саныч! – окликнули его вдруг.
Сергей обернулся. Никто никогда не называл его по отчеству. Но коридор был пуст, и ни к кому, кроме него, обращаться здесь было невозможно.
Прямо на него смотрела уборщица тетя Валя. Она была тещей майора Дубина и вообще-то могла бы не
– Сергей Саныч, – повторила она. – Когда уезжаете-то?
– А вы откуда знаете, что мы уезжаем? – спросил Сергей.
Он спросил об этом прежде, чем сообразил, что вопрос глупый. Здесь все знали всё и обо всех, это не могло быть иначе в тесном и замкнутом пространстве военного городка, и в этом была даже определенная свобода: никто не пытался ничего скрывать в своей жизни, потому что скрывать что-либо не имело смысла.
– А чего вам тут теперя делать? – хмыкнула тетя Валя. – Папаша вас бросил, уехал, ну и вы тоже. А куда мать решила-то?
В ее голосе послышался жадный интерес. Понятно, что именно это она и хотела выяснить: куда денется брошенная жена? Сергея интересовало другое: что случилось, почему произошло это мгновенное, неожиданное, необъяснимое родительское расставание? Он понимал, что в городке наверняка знают причину, но ни за что не стал бы эту причину выяснять.
Выяснять ничего и не пришлось. Не дождавшись от Сергея ответа, тетя Валя выдала все сплетни пулеметной очередью.
– Ты, парень, с матери пример-то не бери, – сказала она. – Больно гордая, вот чего. Люди этого не любят. Вот сейчас – горе у ней, муж с любовницей сбежал, а никто не придет, не посочувствует, не поддержит. Что смотришь? Не знал, что у отца любовница?
Конечно, Сергей этого не знал. И все его силы были сейчас направлены на то, чтобы не выдать своего ошеломления. Все-таки он думал, что причина расставания родителей – что-нибудь вроде того, о чем пишут в книгах: не совпали жизненные устремления, перестали понимать друг друга… И хотя он не понимал, какие уж такие устремления могли у них не совпасть, но мысли его крутились вокруг подобных вещей. Слово «любовница» обрушилось на него, как холодная вода из ведра. Он понял, что вообще слышит это слово впервые. Да и от кого он мог его слышать? Не от мамы же.
– Не знал, – удовлетворенно произнесла тетя Валя. Она вглядывалась в лицо Сергея внимательно и цепко. – Говорю же, не по-людски мамаша твоя себя ведет. Вот сказала бы тебе вовремя, ты бы, может, с отцом поговорил, усовестил бы его. А так – вот что вышло. Ладно что семью он бросил, так и с начальством скандал. У командира полка дочку умыкнуть, это как? Ну, и то сказать, не жену же, аморалки особой нету…
Она принялась рассуждать о том, куда мир катится, но этого Сергей уже не слушал. Он был сыном своей мамы, и мнение тети Вали о будущем мира было ему неинтересно.
Он наконец понял, кто такая эта любовница – всего-навсего Ленка, дочь полковника Жукова. Она окончила школу в позапрошлом году, но из поселка, к общему удивлению, не уехала. Говорили, что поленилась поступать в институт, потом говорить перестали…
Но что же могло привлечь в этой коровоглазой Ленке такого человека, как его отец?!
Если Сергей был уверен, что таких людей, как мама, больше нет, то и к отцу это относилось в полной мере. Может, даже еще в большей мере.
Как ни смешно было то, что в два года он восхищался отцовским бесстрашием перед кусачей мыльной пеной, но, по сути, это было правильно. Отец был бесстрашен. Совершенно. Он просто не знал, что это за чувство такое, страх.
Однажды он спас от медведя двух шестилетних близнецов, которые отправились погулять по тайге. Тайга подступала к самому поселку, поэтому отправиться туда было нетрудно. Мальчишек хватились быстро, и быстро же догадались, куда они могли подеваться, и довольно быстро, по счастью, нашли, потому что на поиски были брошены все силы гарнизона. Взрослые-то отлично понимали, чем может обернуться для таких мальцов тяга к приключениям.
Майор Февралев их и обнаружил как раз в тот момент, когда они, проголодавшись, обирали малину с куста и увидели медведя, вышедшего из зарослей с той же целью. Мальчишки оказались не из трусливых – не стали ни убегать, ни плакать, а принялись орать на медведя и бросать в него палками, чтобы загнать обратно в заросли. Только вот смелость их была совсем не к месту: медведь не испугался и не убежал, а поднялся во весь рост и уставился на них маленькими сердитыми глазами. Дело было летом, он был сыт и вряд ли обратил бы внимание на мальчишек. Может, просто стал бы есть малину с соседнего куста. Но ор и палки разозлили его, он качнулся в сторону близнецов, те наконец испугались…
Эту-то картину и увидел майор Февралев, выйдя на поляну раньше других. В руках у него было ружье, но стрелять он не стал, а зачем-то пошел прямо на медведя. Тот постоял еще несколько секунд, словно размышляя, потом двинулся на человека, угрожающе рыча. Февралев по-прежнему шел ему навстречу. Они были так близко друг от друга, что, кажется, могли бы коснуться друг друга рукой или лапой. Медведь остановился. Потом развернулся, опустился на все четыре лапы и, ломая кусты, исчез в зарослях. Треск веток затих. Близнецы радостно заорали. Прежде чем остальные спасатели появились на поляне, Февралев успел отвесить каждому из мальцов по подзатыльнику.
– Пап, а почему ты в медведя не выстрелил? – спросил потом Сергей.
Отцом восхищался весь гарнизон, и он, конечно, больше всех.
– Ты бы его видел. Мощь какая, красота! – сказал отец. – И не он же к нам явился, а мы к нему. Что ж сразу стрелять?
– Сразу! – хмыкнул Сергей. – Потом бы и поздно могло быть. – И спросил с восторгом и недоверием: – Ты что, совсем его не боялся?