ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества
Шрифт:
Что непросто. Нужно не только дать детенышу возможность дышать, но и найти баланс между предоставлением достаточного количества ресурсов на всю продолжительность беременности – столько времени, сколько требуется потомству вашего вида, чтобы «вылупиться» и стать независимым – и, ну вы знаете, не разрушить свое тело в процессе.
В некотором смысле виды, производящие молоко, такие как Морги, уже стояли в дверях. Поскольку лактирующие привыкли к более интенсивному уходу за детенышами после вылупления, – снабжая их питательными веществами, водой и иммунными продуктами из собственного тела через молоко, – им не нужно было полностью менять поведение и физиологию в отношении размножения. Изначально все, что им действительно нужно было сделать, – это переместить гнездо внутрь и придумать относительно безопасный путь наружу, когда придет время выселять потомство. После этого материнство во многом было таким же, как и всегда.
Конечно, в дикой природе и мать, и потомство ужасно уязвимы и часто находятся на грани голодной смерти, пока детеныши не разовьются достаточно, чтобы перестать сосать грудь и начать добывать себе пищу [71] . И если мать не накопила
Нетрудно понять, почему стратегия откладывания яиц работала так долго и так хорошо. Даже среди заботящихся о кладке – среди них были и динозавры – позволять яйцу какое-то время развиваться самостоятельно было огромным облегчением для материнского тела.
71
Это также относится к современным бедным и угнетенным группам людей: более 50 % индийских женщин – нации с населением более 1,3 миллиарда человек – в настоящее время страдают от анемии и недоедания, в немалой степени из-за местных традиций, согласно которым молодые женщины едят последними, после отца, детей, любых дальних родственников-мужчин и, наконец, пожилых женщин (Hathi et al., 2021; Coffee and Hathi, 2016). Когда женщина беременна, недоедание становится особенно серьезной проблемой и наносит вред плоду. Но люди – млекопитающие. Если мы хотим инвестировать в будущее человечества, мы должны кормить человеческих матерей, и мы должны кормить их хорошо. Еще было бы неплохо, если бы мы перестали насиловать и убивать женщин, но давайте начнем с еды.
Итак, как мы здесь оказались? Кем была Ева плацентарных – мать нашего коллективного лона?
Как и молочную Еву, отследить Еву плацентарную сложно, учитывая, что мягкие ткани, такие как грудь и матка, не сохраняются в окаменелостях. С молоком у нас были генетические ключи: определенные гены, которые кодируют необходимые белки для яиц, и другие, которые кодируют производство белков в молоке. С их помощью мы могли бы проследить общий диапазон времени, когда откладывание яиц прекратилось, а также найти источники молока. Но в матке и плаценте так много генов (большинство из которых мы еще даже не выделили), что до сих пор довольно сложно определить, когда мы вырвались из схемы сумчатых и начали развитие как плацентарные. Большинство палеонтологов полагаются на изучение общей структуры костей современных сумчатых и плацентарных, чтобы строить теории.
Есть вещи, в которых мы уверены. Например, благодаря методам датирования генов, по большинству оценок, древняя плацента, вероятно, возникла где-то между 150 и 200 миллионами лет назад – другими словами, задолго до астероида. Плацента – это орган, который позволяет эмбрионам прикрепляться к матке матери, при этом не разрушаясь ее иммунной системой, – довольно важная особенность живорождения. Она происходит из тех же оболочек, что окружают эмбрионы в яйцах, но эволюционировала в большую, мясистую инопланетную стыковочную станцию между телом матери и растущим эмбрионом [72] . Не у всех, кто рождает живое потомство, есть плацента, подобная нашей. Примерно 70 % всех ныне живущих видов акул рожают живых детенышей (и они были одними из первых на планете, кто так сделал). Но только одна группа – наземные акулы, или Кархаринообразные, – эволюционировала, чтобы использовать плаценту. Их вариант является относительно простым образованием по сравнению с высокоинвазивными плацентами, которые производят многие плацентарные млекопитающие. Акулы, рожающие живых детенышей, но не производящие плаценту, используют ряд стратегий, чтобы прокормить плод в утробе матери: выделяют из стенок матки густую слизь, которую детеныши могут жевать, запускают неоплодотворенные яйцеклетки по фаллопиевым трубам к ожидающим голодным ртам, иногда даже один из детенышей (самый старший и, следовательно, самый крупный) поедает братьев и сестер в утробе матери, что приводит к довольно жестокому внутрисемейному каннибализму [73] . Известно, что эмбрионы ржавой акулы-няньки плавают между двумя матками матери в поисках пищи и иногда даже высовывают свои маленькие головы из шейки матки в отверстие клоаки, чтобы осмотреться. Если вы не привязаны к плаценте и на следующий прием пищи можно рассчитывать в другой матке, можно и сплавать туда в поисках обеда.
72
Если вы никогда не видели человеческую плаценту, интернет ждет. Но предупреждаю: она кровавая, огромная и чрезвычайно напоминает хоррор-шоу. В лучших традициях Гильермо дель Торо.
73
Хотя этот каннибализм кажется нам ужасным, учтите, что у акулы-матери гораздо меньше возможностей обманывать свою иммунную систему и грабить собственные ресурсы, чтобы вырастить потомство, чем у нас с нашими более глубокими и инвазивными плацентами. И поскольку принцип «выживает сильнейший» по-прежнему верен для большей части естественного мира, агрессивный эмбрион может иметь гены, которые помогут ему приспособиться к жизни вне матки.
Но мы произошли не от акул. Что касается датировки наших древних Ев, в 2011 году исследователи обнаружили окаменелые останки Juramaia sinensis, или «древней матери». Это похожее на белку существо примерно 160 миллионов лет назад съело кучу древесных жуков на территории, ставшей Северо-Восточным Китаем. Поскольку у нее были зубы, которые больше походили на наши зубы, чем на зубы сумчатых, большинство полагает, что Юрамайя – старейшая известная Ева из плацентарной линии.
Тем не менее между 160 миллионами лет назад и астероидным апокалипсисом произошло многое. Еще больше произошло (и довольно быстро) после того, как мир сгорел. Очень трудно понять, что делала плацента млекопитающих все это время или почему
Вскоре после рубежа тысячелетий международная группа палеонтологов и сравнительных биологов собрала обширную базу данных морфологических особенностей всех известных живых и вымерших видов млекопитающих. Затем они использовали сложные вычисления, чтобы проследить все, что только можно, назад во времени эволюции: откуда взялась эта конкретная челюстная кость, откуда эти любопытные пальцы на ногах, откуда (что важно для наших целей) такой вид тазовых костей. Всего около четырех с половиной тысяч характеристик. Они обнаружили, что последняя, настоящая Ева современных плацентарных млекопитающих почти наверняка была древесным насекомоядным, размером с современную белку. Она провела большую часть своей жизни, лазая по деревьям и собирая жуков с высоких веток, примерно шестьдесят шесть миллионов лет назад. Как и со многими нашими настоящими Евами, у нас нет окаменелости, которая точно была бы той самой. Но у нас есть существо со всеми правильными чертами, датированное с допустимой погрешностью. Исследователи называют ее Protungulatum donnae.
Назовем ее Донна.
Ликующие исследователи даже заказали для газет довольно очаровательный портрет.
Донна , прапракрыса нашей современной матки
Ее глаза, беспечные бусинки, сияют черным в ярком свете леса, когда она тянется вперед, чтобы схватить насекомое. У нее большой нос, короткие усы и длинный хвост с пушистым кончиком. Вот она: многократная прапракрыса нашей матки.
Итак, у Донны, Евы современной плацентарной матки, подушечки пальцев ног были в правильных местах [74] . Ей нравился сладкий хруст живых насекомых, которых она ловила конусообразными зазубренными зубами, обрамлявшими ее нежную узкую пасть. Ее уши, близко посаженные к шарниру челюсти, были покрыты мехом, как и все остальное. В отличие от Морги ее ноги не были расставлены в стороны, как у ящерицы, а шли более вертикально от таза к земле.
74
Некоторые считают, что Юрамайя или похожая на нее Ева является более вероятным кандидатом, в значительной степени потому, что есть лагерь ученых, предпочитающих полагаться на молекулярное датирование, и другой лагерь, который предпочитает полагаться на известную морфологию – другими словами, ДНК против того, что ДНК создает. У обоих лагерей есть проблемы. Лагерь ДНК выдвигает множество теорий о том, сколько времени требуется для мутации ДНК и для распространения мутаций в популяции. Их противники выдвигают множество теорий о том, как долго (или коротко) могли существовать самые старые «ветви» таксономического дерева до изменения. По сути, Донна является привилегированным кандидатом второго лагеря, а Юрамайя (или кто-то из ее современников) – первого. Эти древние ласки-белки очень похожи, поэтому споры на самом деле ведутся о времени. Время здесь имеет значение из-за астероида – большинство палеобиологов предполагают, что апокалипсис был главной причиной того, почему древние млекопитающие размножились, диверсифицировались и, по сути, захватили огромные части планеты. В таком случае Донна – наша Ева Апокалипсиса.
Для плацентарных животных изменение таза имеет решающее значение. Чтобы соответствовать распухшей матке, нужен таз, форма которого больше похожа на чашу. Вместо того чтобы ползти, волоча живот по земле, как аллигаторы, мы эволюционировали таким образом, что наши туловища естественным образом поднялись выше, чтобы модернизированный таз мог поддерживать беременную плацентарную матку.
Матку, а не матки: авторы исследований предположили, что у нее была одна матка, и быстро это зарисовали, набросав также изображения ее клыков и скелета, а также плоских, похожих на головастиков сперматозоидов ее партнера (назовем его Дэн). Когда Донна и Дэн спарились, она проносила больших зародышей в своей сросшейся матке ровно столько времени, чтобы произвести что-то вроде новорожденных белок, безволосых и слепых, которые появились на свет через ее (предположительно единственное) влагалище.
Поскольку Донна – прекрасная леди-белка, от которой произошли все существующие имеющие плаценту несумчатые млекопитающие, именно ее мы можем винить за современную плаценту, одну матку и влагалище. Но это не единственная модель матки млекопитающих. У мышей и крыс, например, все еще есть две отдельные матки с шейкой матки для каждой [75] . Слоны и свиньи (восемьдесят миллионов лет назад) имеют частично разделенную или «двурогую» матку, с более или менее раздельными верхними «рогами» и сросшейся частью нижних, но у них единая шейка матки. Основные приматы, например лемуры, имеют такую же матку, но матки приматов производных имеют сросшуюся грушевидную форму, как у нас. Поскольку наши Евы отделились от лемуров около тридцати пяти миллионов лет назад, это означает, что полуразделенная матка висела в животах наших Ев в течение очень долгого времени.
75
Если это сбивает с толку, вспомните, что на бумаге Донна появилась примерно шестьдесят пять миллионов лет назад. А наши Евы отделились от линии грызунов около восьмидесяти семи миллионов лет назад. Различные черты проявляются в теле в разные моменты истории: плацента развилась в древней матке задолго до того, как появилась Донна со своей полусросшейся маткой. Ведь даже у сумчатых есть плацента. Она просто меньше и проще, чем наша, что имеет смысл, поскольку им нужно вырастить эмбрионы всего лишь до размера мармеладки, прежде чем они переместятся в сумку.