Евангелие для настоящей жизни
Шрифт:
Факт, однако, заключается в том, что даже будучи верующими, мы продолжаем грешить, хотя больше и не находимся под властью греха. А когда согрешаем (даже самые лучшие наши дела запятнаны грехом), мы делаем то, что вне Христа навлекло бы на нас Божье проклятие. Наша совесть знает об этом и будет постоянно выдвигать против нас обвинения. Единственным правильным решением для нас является признание этих обвинений без попытки приуменьшить их. Сделав так, мы должны опять вернуться к Евангелию и напомнить себе о том, что проклятие Закона больше не имеет к нам притязаний. И затем с благодарностью за то, что Бог сделал для нас во Христе, мы начинаем силой Святого
Глава 8
Примирение
Джастин Картер был вне себя. Ему только что запретили водить семейный автомобиль — и не на неделю, и даже не на месяц, а вообще навсегда. Всего лишь несколько недель назад Джастин отпраздновал свое шестнадцатилетие — день, когда он (наконец-то!) получил водительские права. Теперь же его оштрафовали за превышение скорости — 50 миль в час в зоне, в которой действует ограничение до 30 миль в час. Его не слишком беспокоили четыре штрафных отметки в водительских правах или большой штраф, который ему пришлось заплатить. В определенном смысле, в той компании, с которой он общался, это было знаком чести и в некотором роде ритуалом посвящения.
Что действительно задевало Джастина, так это потеря права водить семейный автомобиль. Что подумают его друзья? Вместо того чтобы выглядеть «крутым», теперь он станет объектом насмешек. И что еще хуже — в тот момент, когда мама и папа вынесли свой приговор: никакого автомобиля до тех пор, пока Джастин не изменит своего бунтарского поведения, рядом находился его лучший друг Тони.
Стенания Джастина скоро переросли в яростный крик, а затем в открытую агрессивность. Это был не первый его конфликт с родителями. По сути, с тех пор, как у него в школе два года назад появилось несколько новых друзей, его поведение становилось все хуже и хуже. Родители неоднократно пытались обуздать его — но тщетно. Но в данном случае этот запрет стал для Джастина последней каплей — он не собирался далее терпеть к себе такого отношения.
«Я уйду отсюда, — вызывающе заявил он родителям. — Я буду жить с Тони. Его родители не такие дремучие и строгие, как вы. Они позволяют Тони делать все, что он хочет. Вот уйду и буду жить по-настоящему».
С этими словами Джастин ринулся в свою комнату, впопыхах бросил в рюкзак что-то из одежды. Возвращаясь через гостиную, он не удостоил родителей ни взглядом, ни словом на прощанье. Хлопнув входной дверью, он направился к стоящему у обочины тротуара автомобилю Тони.
Дома у Тони Джастин столкнулся с тем, чего совсем не ожидал. К примеру, Тони все время дрался со своими двумя младшими братьями. Что еще хуже — родители постоянно кричали на мальчиков и друг на друга. Однажды ночью отец Тони пришел домой пьяный, начал сквернословить и угрожать им. Джастин был потрясен. Раньше с ним никогда так не обращались, однако он все равно не мог вернуться домой. Он бросил вызов своим родителям и не мог отступить. Гордости у него было хоть отбавляй.
Мать Тони никогда не готовила для них. Она заказывала пиццу или покупала что-нибудь в супермаркете. Поначалу это было здорово. Не было никаких указаний вроде «кушай овощи», с которыми вырос Джастин. Однако через некоторое время это начало надоедать. Он стал вспоминать о том, как хорошо готовит мама, а ведь он всегда воспринимал это как должное. Он почти ощущал во рту вкус ее фирменного мясного рулета.
Джастин начал все больше
Постепенно Джастин начал приходить в чувство. Он понял, что полная свобода Тони была признаком не любви его родителей, а, скорее, их безразличия. Вместе с этим пришло осознание того, что попытки собственных родителей урезонить его были проявлением настоящей любви к нему. И то, что они несколько консервативны, может быть, не так уж и плохо. В конце концов, его отец никогда не приходил домой пьяным. В голове Джастина прояснилось: он прямо сейчас позвонит маме.
«Мама, — начал Джастин медленно. — Я хочу вернуться домой». Это была просьба, а не извещение. Он очень хорошо знал, какую боль причинил своим родителям за последних пару лет, и потому не был уверен в их положительном ответе.
«Ты действительно хочешь?» — ответила его мама с легкой неуверенностью в голосе. Она не представляла, чего ожидать от возвращения Джастина. Будет ли все продолжаться в том же бунтарском духе? Станет ли он снова пытаться использовать их в своих интересах? Не возникнет ли между ними прежняя натянутость в отношениях?
Когда Джастин заметил ее колебания, сердце его оборвалось. Что если они не примут его обратно? Что он будет делать? Он уже устал от дома Тони. «Да, я хочу, мама. Я действительно хочу». Теперь в его голосе почувствовались нотки мольбы. Он действительно хотел вернуться домой.
Сердце матери отозвалось на просьбу сына. Она почувствовала в его голосе мольбу. «Почему бы тебе не заехать домой, и, когда придет папа, мы поговорим об этом».
«Хорошо, мама. Я буду к шести», — сказал Джастин с надеждой в голосе. Однако, положив трубку телефона, он не был так же исполнен надежды. Неужели он навсегда разрушил свои взаимоотношения с родителями?
Джастин отложил свое возвращение до того времени, когда его отец придет с работы. Он хотел поговорить сразу и с мамой, и с папой. Более того, он попросил Тони отвезти его домой и присутствовать при разговоре с ними. Он отрепетировал, что скажет им, и хотел, чтобы Тони слышал это.
«Мама, папа, — сказал он. — Я сожалею о том, как я относился к вам последние два года. Я был настоящим ничтожеством, но теперь понял, что вы пытались справиться с моим бунтом не потому, что вы старомодные, а потому, что любите меня. Теперь я хочу измениться. Я хочу, чтобы моя жизнь была такой, как когда-то. Я хочу быть тем послушным и счастливым сыном, которым был прежде. Простите ли вы меня и примете ли обратно?» — Джастин выражал полное смирение и раскаяние.
«И еще, мама и папа, — продолжал он. — Я был агрессивен по отношению к вам в присутствии Тони, и потому попросил его прийти со мной и послушать то, что я вам скажу. Он слышал, как я бросил вам вызов, и потому единственно правильным будет, если он услышит, как я прошу у вас прощения». И затем, повернувшись к Тони, он сказал: «Простишь ли ты меня за то, что я плохо обращался со своими родителями в твоем присутствии?».
Тони был захвачен врасплох. Он никогда в жизни не слышал, чтобы кто-то просил у другого прощения. Он не знал, как поступать в таких случаях, и просто сказал, запинаясь: «Конечно, дружище, — а затем добавил: — Я лучше пойду». Сказав это, он поспешно ретировался через входную дверь.