Евангельская история. Книга I

Протоиерей Павел Алексеевич

Путешествие в Иерусалим было не только назидательно, потому что удовлетворяло благочестивому чувству, но и приятно разнообразило обыденный порядок жизни. Из всех частей Палестины направлялись к Иерусалиму многолюдные толпы богомольцев, состоявшие из людей разных званий, возрастов и обоего пола: они шли так же, как и теперь путешествуют на Востоке, кто пешком, кто на коне, муле, верблюде или осле, – мужчины, женщины и дети. Жители Галилеи, и в частности Назарета, должны были проводить в дороге несколько дней. Для отдыхов и ночлегов путешественники располагались у источников и колодцев, и здесь разводили огонь и готовили себе пищу. Часто пустынные дороги и уединенные места остановок оглашались хорами стройных и звучных голосов, воспевавших псалмы, известные под именем «песней степеней», или восхождений (Пс. 119–133). Это радостное настроение не омрачалось никакими заботами и опасениями, потому что Сам Бог обещал путникам полную безопасность оставленной ими дома собственности (Исх. 34, 24). Приблизившись к Иерусалиму, путешественники расходились по селениям, окружавшим его, потому что не все могли найти себе помещение в городе; иные даже располагались просто в шалашах, сделанных из древесных ветвей. По окончании праздника толпы богомольцев двигались в обратный путь, и при этом жители одного и того же города или селения старались держаться вместе. Несмотря на это, при многолюдстве и растянутости каравана путешественников на большое расстояние, не трудно было растеряться в дороге и особенно легко было не заметить отсутствия детей, которые обыкновенно перебегали от одного кружка к другому. В таком случае путники не иначе могли собраться вместе и опять прийти в порядок, как во время остановки для отдыха или ночлега.

Пришедши в

Иерусалим с Иосифом и Матерью Своею, Иисус увидел город, освященный великими событиями жизни народа Божия и памятью древних царей и пророков, – увидел храм, величественно возвышавшийся над городом. Века прошли, одни поколения сменились другими, но слава города и храма еще не померкла, так что можно было воскликнуть: какие камни, какия здания (Мк. 13, 1)! Можно было подивиться, как и храм был украшен дорогими камнями и вкладами (Лк. 21, 5)! Но кто измерит глубину чувств Иисуса при виде этого города и этого храма, которые скоро сделаются местом Его общественной деятельности? Всеведущей зрел, что богоубийственный город, не узнавший времени посещения своего (Лк. 19, 44), и храм, исполнивший свое назначение, обречены на разрушение; Он зрел, что все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне (Мк. 13, 2). Не знали жители Иерусалима, какой Путник пришел в город их; не знали священники и учители иудейские, кто этот Отрок, но Иисус, оставляя события развиваться путем, предуказанным свыше, пожелал сделать Свое посещение города и храма поучительным не только для ученых законников иудейских, но и для Иосифа и Пресвятой Матери Своей, а посему, когда они по окончании праздника, пошли домой, остался в Иерусалиме. Он скрыл от них Свое намерение, потому что в противном случае любовь их не позволила бы им разлучиться с Божественным Отроком.

Отправясь из Иерусалима в многолюдной толпе богомольцев, Иосиф и Мария дорогою заметили, что с ними нет Иисуса, но успокаивали себя предположением, что Он идет впереди или позади с другими. Одни путники могли отправиться в дорогу несколько ранее, а другие – почему-либо замедлить в надежде настигнуть их; естественно было думать, что Иисус идет с другой группой родственников и знакомых, под охраной их, и присоединится к Иосифу и Своей Матери на месте ночлега. Первый ночлег путников, по местному преданию, был в селении Махмас, в недальнем расстоянии от Иерусалима, потому что большому каравану в жаркое время и притом в гористой местности невозможно делать больших переходов. Здесь, обойдя все кружки богомольцев, Иосиф и Мария с великой скорбью заметили, что Иисуса нет, и решились возвратиться для поисков в Иерусалим. Прошел еще день обратного путешествия в город, – томительный день, потому что тягости пути увеличивались для Иосифа и особенно Пресвятой Богоматери беспокойством о безвестном отсутствии Божественного Отрока. Не найдя Его дорогою нигде, они сначала не находили Его и в Иерусалиме: можно представить, как безуспешность поисков должна была болезненно отозваться в материнском сердце! Утомленные бесплодными поисками и опечаленные путники пришли в храм, быть может, для того, чтобы излить скорбные чувства свои перед Сердцеведцем. И что же? Здесь, в одной из многочисленных пристроек, окружавших храм, где народные учители собирались, рассуждали между собою и с народом, и поучали желавших слушать их, они нашли Иисуса: Он сидел посреди учителей, слушал и спрашивал их, и в вопросах и ответах Своих выказывал такую мудрость не по летам, что приводил в изумление и учителей, поседевших в изучении закона, и всех свидетелей этой необыкновенной беседы. Радость при виде Божественного Отрока скоро сменилась удивлением, когда Иосиф и Мария заметили, что Он окружен учеными и знаменитыми мужами и что на Него обращено общее внимание, и первая Мария, по свойственной матерям нетерпеливости, обратилась к Нему с словами, в которых слышался нежный упрек: Чадо!что сотвори нама тако, – се отец Твой и Аз боляще искахом Тебе. Иосиф называется отцом Иисуса, по выражению святителя Кирилла Иерусалимского, «за попечительность при воспитании», и под сим названием Богоматерь сокрыла тайну воплощения Христова от тех, которые не знали этой тайны: «о рождении Его от Девы, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – Сама Матерь Его не смела объявлять, потому что, почитая Его рожденным от Девы, не стали бы уже признавать сыном Давидовым, а от сего произошло бы много и других зол». В ответе Своем Матери Отрок Иисус ясно показал, что, несмотря на Свои юные лета, Он понимает Свое призвание: что яко искасте Мене, не весте ли, яко в тех, яже Отца Моего, достоит быти Ми"? Мария наименовала Иосифа отцом Его, а Иисус, устраняя земные и семейственные отношения, указывает Ей на Своего Небесного Отца; как Сын, Он ответствует Ей с любовью, и, как Господь, наставляет Ее. Он выражает также удивление, зачем Иосиф и Мария, зная о совершающейся тайне Домостроительства Божия, искали Его повсюду, а не там, где подобает Ему быть, – не в храме, который есть дом Отца Его. Но, не постигая еще великого служения Христова во всей широте и долготе, глубине и высоте (Еф. 3, 18), Иосиф и Мария не поняли слов Иисуса. Для них ясным казалось только то, что Божественный Отрок по праву называет Бога Своим Отцом, но они не могли проникнуть в истинный смысл слов Иисуса о всецелой преданности воле Небесного Отца, Который послал в мир Сына Своего Единороднаго, да всяк веруяй в Онъ, не погибнет, но иматъ живот вечный (Ин. 3, 16). Впрочем, Пресвятая Дева-Богоматерь, обладая дарами благодати в большем обилии, чем Иосиф, имея ум более возвышенный и чувство более глубокое, слагала все слова Сына Своего в сокровищницу чистого сердца Своего в надежде, что будущее уяснит все неясное и восполнит недостающее.

Несмотря на такое решительное заявление о Своем великом предназначении, Иисус знал, что еще не настало время открытого служения Его, и послушно последовал из дома Отца Небесного в Назарет, под убогий кров жилища древодела. Жизнь Святого Семейства по возвращении домой потекла по-прежнему – тихо и мирно: ни сознание Божества Своего, ни удивление законников иудейских, ни похвалы народа, – ничто не отклонило Божественного Отрока от повиновения мнимому отцу и Деве-Богоматери. Он оставался покорным Сыном их, подавая на все времена пример сыновних добродетелей. Но праведному Иосифу, очевидцу и свидетелю Рождества Богочеловека и последующих чудесных событий, не суждено было дожить до проповеди Его, страданий, смерти и воскресения. Старец скончался, по преданию, 111 лет, перед самым вступлением Иисуса Христа на общественное служение делу спасения рода человеческого. Богоматерь, по кончине земного защитника и покровителя, продолжала жить в Назарете и, несомненно веруя в непреложность обетовании Божиих, ожидала исполнения указаний свыше о Божественном Сыне Своем.

Родословие Господа Иисуса Христа

Мф. 1, 1-17; Лк. 3, 23–38

Родословие Иисуса Христа изложено евангелистами Матфеем и Лукой. Первый исчисляет предков Его в нисходящем порядке, начиная с Авраама, а последний – в порядке, восходящем до первозданного Адама; первый, излагая после Давида потомство сына его Соломона, опускает несколько посредствующих лиц, а последний предлагает родословие длиннейшее, без опущений исчисляя потомков другого сына Давидова Нафана. Разность, представляющаяся при сличении обоих родословий, вполне удовлетворительно объясняется толкованиями святых Отцов. От Авраама до Давида родословия совершенно согласны между собою. Затем отрасли двух сыновей Давида – Соломона и Нафана – опять соединяются в лице Салафииля, который, по сказанию Матфея, сын Иехонии, а по сказанию Луки – сын Нирия. От Салафииля произошел Зоровавель, и два сына его – Авиуд и Рисай опять представили евангелистам две отрасли, которые соединяются в лице Матфана или Матфата, по сказанию Матфея – сына Елеазара, а по сказанию Луки – сына Левия. Иосиф мнимый отец Иисуса (Лк. 3, 23), к которому сводятся оба родословия, у Матфея представляется сыном Иакова, у Луки – Илия. Мнение, будто евангелист Матфей излагает родословие Иосифа, а евангелист Лука – Марии, хотя и примиряет разности, но не кажется правдоподобным, потому что и святой Лука прямо замечает, что он ведет родословие Иосифа, а не Марии. Притом, как говорит святитель Иоанн Златоуст, «иудеи не имели обыкновения вести родословные по женскому колену», а посему «евангелисты о роде Святой Девы умолчали». Но т. к. был закон, запрещавший брать жен из другого колена, рода и племени (Чис. 36, 7), в силу

которого Иосиф не обручился бы с Пресвятою Девою, если бы Она не происходила из одного с ним рода, то, по мысли святителя Иоанна Златоуста, евангелисты, представив родословие обручника Ее и показав, что он происходит из Дома Давидова, вместе с тем показали и то, что Дева была из того же рода.

Разности, встречающиеся в родословиях Иисуса Христа, представляемых евангелистами Матфеем и Лукою, святые Отцы объясняют законом ужичества (от слова ужик – родственник), существовавшим у иудеев (Втор. 25, 5; Руф. 4, 4–5; Мф. 22, 24). По этому закону брат или ближайший родственник умершего бездетным должен был вступить со вдовою его в брак: рожденные от сего брака дети считались детьми умершего, хотя по плоти принадлежали родившему их отцу, и таким образом имели двух отцов – одного по плоти и другого по закону. Салафииль у евангелиста Матфея называется сыном (по закону) Иехонии, который был отведен в плен вавилонский и умер бездетным (Иер. 22, 30), а евангелист Лука именует отца его по плоти – Нирия, который мог взять за себя, по смерти Иехонии, вдову его. Матфан или Матфат (если считать одним лицом) также имеет двоякое происхождение: у евангелиста Матфея – от Елеазара, и у евангелиста Луки – от Левия, и это двоякое происхождение опять объясняется соединением естественного рождения с усыновлением по закону ужичества. У Матфана или Матфата было два сына: Иаков и Илий. «Илий, происходивший от племени Нафанова, – скажем словами преподобного Иоанна Дамаскина, – умер бездетным: жену его взял за себя Иаков, брат его, происходивший от племени Соломона, и восставил семя брату своему, родив Иосифа. Итак, Иосиф по естеству есть сын Иакова, от рода Соломонова, а по закону – сын Илия, от рода Нафанова».

Из обоих родословий, несмотря на кажущееся разногласие их, вытекает одна несомненная истина – та, что вочеловечившийся Сын Божий Иисус Христос есть действительный Потомок по плоти праотца Адама, Авраама, царя Давида, а посему и Наследник всех высоких обетовании, данных предкам Его. Здесь не соображениями и не отвлеченными выводами, но естественным преемством родов доказывается, что Иисус Христос есть обетованный и давно ожиданный Мессия. На Нем, как на сыне Адама, исполняется древнее обетование Божие о победном Семени, имеющем сокрушить силу диавола (Быт. 3, 15). Ему, как сыну Авраама, Исаака и Иакова, принадлежат те благословения, которые от Него распространятся на вся племена земныя (Быт. 12, 3; 18, 18; 22, 18; 26, 4; 28, 14); на Него, как Сына Давидова, указывают пророчественные слова о вечном престоле и нескончаемом царстве (2 Цар. 7, 16). Таким образом, по словам святого апостола Павла, Он воспринимает плоть и кровь и именно воспринимает семя Авраамово для того, чтобы по всему уподобитися братии (Евр. 2, 14, 16, 17). И тогда, как евангелист Матфей начинает свое благовествование указанием происхождения Иисуса Христа от Авраама, – что вполне соответствовало цели Евангелия его, писанного для иудеев, – евангелист Лука ведет родословие далее и выше и величественно завершает его праотцем и Самим Богом: Сын Адамов, Божий, вразумляя, что Иисус Христос есть Спаситель не одного народа израильского, но всего человеческого рода, происходящего от первозданного Адама.

Кроме родства, восходящего к предкам по плоти, в Евангельской истории нередко упоминается о братьях и сестрах Иисуса Христа. Так, говорится о братьях (Мф. 12, 46–50; Лк. 8, 19–21; Ин. 2, 12; 7, 3, 5), или о братьях и сестрах вместе, без означения имен (Мк. 3, 31–35), или же иногда называются имена братьев: Иаков, Иосия, Симон и Иуда (Мф. 13, 55; Мк. 6, 3). Иисус Христос был не только первенцем, но и единственным Сыном Пресвятой Девы Марии (Мф. 1, 25), а посему эти братья и сестры не были родными Ему. В указанных местах Евангелия Богоматерь ясно отличается от них, так что они представляются только братьями и сестрами Господа, а в книге Деяний Апостольских эта мысль выражена еще определеннее: сии ecu, говорится там об апостолах, по вознесении Господа на небо, бяху терпяще единодушно в молитве и молении, с женами и Мариею Материю Иисусовою, и с братиею Его (1, 14). По мнению святых Отцов, это были дети Иосифа обрученника от первого брака его, и именно – четыре сына и две дочери. Называя сыновей его теми же именами, как и в Евангелии, святой Епифаний именует одну из дочерей Марией, а другую – Саломией. Из братьев Господа – Иаков принадлежит к числу семидесяти; получив наименование праведнаго за святость жизни и малаго или менъшаго (Мк. 15, 40) в отличие от Иакова Алфеева из числа двенадцати апостолов, он впоследствии был первым иерусалимским епископом (Гал. 1, 19; Деян. 15, 13) и умер мученической кончиной; ему приписывается Первое соборное послание. По кончине его оставшиеся в живых апостолы и ученики Господа вместе с родственниками Его по плоти, как повествует церковный историк Евсевий, «держали совет о том, кого надобно признать достойным преемником Иакова, – и занять престол Иерусалимской Церкви, единодушно удостоили Симеона, сына Клеопова, о котором упоминает и Евангельское Писание (Ин. 19, 25) и который, говорят, был дядя Спасителя»; «можно заключить, – прибавляет Евсевий, – что он был самовидец Господа и лично слушал Его». Иуда, который сам называет себя братом Иакова (Иуд. 1, 1), был из числа двенадцати апостолов (Лк. 6, 16; Деян. 1, 13) и также написал Соборное послание, известное под именем его. При императоре Домициане указывали еще на внуков Иуды, как на родственников Господа, происходивших из рода Давидова: они были представлены кесарю, который, впрочем, видя их бедность, не счел их опасными для себя и повелел возвратить на место их жительства.

Явление миру вочеловечившегося Сына Божия Господа Иисуса Христа

Проповедь Предтечи Господня Иоанна

Мф. 3, 1-10; Мк. 1, 1–6; Лк. 3, 1-14

Еще задолго до пришествия в мир Спасителя пророкам Ветхого Завета было открыто, что Иисусу Христу будет предшествовать Предтеча для того, чтобы приготовить людей к принятию Искупителя. Пророк Малахия, предсказывая о Предтече Господнем, называет его Ангелом Божиим и вторым Илиею (Мал. 3, 1; 4, 5), а пророк Исайя в священном восторге слышит даже благовествующий глас его, – глас вопиющаго в пустыни, уготовайте путь Господень, правы сотворите стези Бога нашего. Всяка дебръ наполнится, и всяка гора и холм смирится, и будут вся стропотная в право, и острая в пути гладки, и явится слава Господня, и узрит всяка плоть спасение Божие, яко Господь глагола (Ис. 40, 3–5). По дару пророческого прозрения Исайя созерцает возвращение иудейского народа из плена вавилонского под водительством Самого Бога; он представляет вестника, который в пустынных местах, неудобных для шествия, повелевает уравнять путь Господу предводящему Свой народ. Но пророческий дух сквозь это ближайшее к пророку событие давал ему видеть и то, которое имело открыться в последок дней так определенно, что святые евангелисты Матфей, Марк и Лука находят в словах пророка прямое указание на иного вестника и Предтечу, который приготовлял Господу путь для изведения людей из другого плена, еще более тягостного, именно – рабства греху и диаволу (Ин. 8, 34, 36, 44).

Этот «Предтеча в рождении, Предтеча и в слове», этот «светильник, предтекший Свету, – глас, предваривший Слово, – ходатай, предшествовавший Ходатаю, – посредник между Ветхим и Новым Заветами», – был Иоанн, сын праведных Захарии и Елисаветы, которого рождение сопровождалось чудными событиями и предуказаниями о великом предназначении его. Он закончил собою длинный ряд древних пророков и Моисеев закон, возвестив наступление благодатного Царства Христова (Мф. 11, 13). Предрекая о Христе, ветхозаветные пророки зрели Его в образах, прояснявшихся более и более, и предвозвещали пришествие Его в более или менее отдаленном будущем: они вожделеша видети Христа и не видеша, – слышати Его и не слышаша (Мф. 13, 17); но Предтеча Иоанн видел Его, и слышал и указывал Его всем, ожидавшим Пришествия Мессии (Ин. 1, 29, 30), а посему он лишше Пророка, – не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя (Мф. 11, 9, 11). Он был, по выражению церковных песней, светлою утреннею «звездою», которая своим блеском превосходила сияние всех других звезд и предвещала наступающую зарю благодатного дня, освещаемого духовным Солнцем (Мал. 4, 2) – Христом.