Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
Шрифт:
— Прости меня, брат, я сейчас снова зажгу.
И тотчас сила Божия низошла и уничтожила все бесовские козни. А бес ушел и доложил все происшедшее своему князю, который сидел в капище.
Между тем языческий жрец услышал, как бес это рассказывал. Тут он понял, в каком он заблуждении, принял крещение и стал монахом. И с самого начала он хранил смирение. «Смирение, — говорил он, — разрушает все козни диавола, потому что я слышал, как он сам сказал:
— Лишь только посею раздор у монахов, как один из них кладет поклон, и я теряю всякую силу».
63. Старец
64. Старца спросили:
— Почему нас борют бесы?
— Потому что мы бросаем наше оружие: уничижение, смирение, нестяжание и терпение, — ответил тот.
65. Старца спросили:
— Что такое смирение?
— Это если твой брат согрешит, — ответил старец, — а ты простишь его еще до того, как он попросит у тебя прощения.
66. Об авве Сисое рассказывали, как однажды он заболел. Те, кто сидел рядом с ним, спросили:
— Что ты видишь?
— Я вижу, — ответил он, — что ко мне пришли, и я прошу их, чтобы они мне дали еще немного покаяться.
Тут один из старцев говорит ему:
— А если они позволят тебе, разве ты успеешь еще что — то сделать для покаяния?
— Даже если ничего не смогу сделать, — ответил старец, — я хоть вздохну немного о своей душе, и будет с меня.
67. Однажды к одному старцу пришли братья из Фиваиды и привели с собой бесноватого, чтобы старец исцелил его. Старца долго упрашивали, и наконец он говорит бесу:
— Выйди из творения Божия.
— Выхожу, — ответил бес, — но спрошу тебя об одном месте из Писания, а ты скажи мне. Кто такие козлища, а кто такие овцы? (СР. Мф.25, 32)
— Козлища — это я, — ответил старец, — а что до овец, их знает Бог.
На эти слова бес закричал громким голосом:
— Вот, я выхожу по твоему смирению! — и в тот же миг вышел.
68. Старцы говорили: если у нас нет брани, то тем более нам надо смиряться. Ведь это Бог знает нашу слабость и покрывает нас. А если будем гордиться, Он отнимет от нас Свой покров и мы погибнем.
69. Брат спросил старца:
— В чем преуспеяние человека о Господе?
— Преуспеяние человека, — ответил старец, — это смирение. Чем дальше человек нисходит в своем смирении, тем больше он восходит в своем преуспеянии.
70. Старец сказал: «Если скажешь кому «прости меня», чтобы себя смирить, ты опаляешь бесов».
71. Если мельник не закроет шорами глаза своему скоту, тот будет поворачиваться и поедать его труды. Вот так и мы: промыслом Божиим нам даются шоры, чтобы мы не видели то добро, которое делаем, и не хвалили бы сами себя, потому что так мы потеряем свои труды. Поэтому, чтобы мы осуждали себя, нам иногда попускаются нечистые помыслы, и мы только их и видим. И вся эта грязь закрывает от нас то малое добро, которое у нас есть. До тех пор, пока человек укоряет себя, он не потеряет даром своих трудов.
72. Старца спросили:
— Что такое смирение?
— Смирение, — сказал тот в ответ, — есть великое дело Божие. А путь ко смирению — в страданиях тела и в том,
— Что значит ниже всех? — вновь спросил его брат.
— Это значит смотреть не на чужие грехи, — сказал старец, — а только на свои и непрестанно молиться Богу.
73. Один брат жил в монастыре и все вины братьев брал на себя. Он обвинял себя даже в блуде — мол, я и это сделал. Кое — кто из братьев, кто не знал о его подвиге, стали роптать на него.
— Столько зла он делает, — говорили они, — да притом еще и не трудится.
Но авва, который знало его подвиге, говорил братьям:
— Мне одна его циновка, которую он делает со смирением, дороже всех ваших, сделанных с гордостью. А если хотите, я дам вам знать и волю Божию.
Он повелел, чтобы они разожгли костер, принесли каждый по три циновки своей работы и одну циновку — брата, а затем бросили их в костер. И только лишь они бросили, все их циновки сгорели, уцелела только одна — брата. Когда те, кто его обвинял, увидели это, они положили ему поклон и с этих пор чтили его, как отца.
74. Одному монаху кто — то нанес увечье, а он положил поклон тому, кто поранил его.
75. Старец рассказывал: «Как — то раз двое мирских по уговору вместе оставили мир и стали монахами. Но по ревности и незнанию они сделали себя евнухами ради Царства Небесного чтобы исполнить, как они думали, евангельскую заповедь (имеется в виду Мф.19.12). Когда архиепископ узнал об этом, он отлучил их от Причастия. Они оскорбились: им казалось, что они поступили правильно. Пошли они тогда к архиепископу Иерусалимскому и все рассказали ему, но и тот их отлучил; потом к Антиохийскому — и он туда же. Наконец, пошли они к Папе Римскому, как к старшему, но и от него они услышали то же.
Это их озадачило, и они сказали друг другу:
— Все они собираются на соборах — вот и прикрывают друг дружку. А мы пойдем к святому Божию — Епифанию, епископу Кипрскому. Он и скажет нам волю Божию. Он пророк и не смотрит на лицо человека.
Отправились они в путь. Но как только приблизились они к городу, святому было о них откровение, и он послал им навстречу сказать: «Даже и в город этот не входите!» Тогда они пришли в себя и сказали:
— Вправду согрешили мы. Пусть даже все остальные отлучили нас не по праву — но ведь не этот же пророк, раз уж сам Бог открыл ему о нас!
И они стали корить сами себя. Но Бог увидел, что их сердце смирилось и они признают свой грех. Он известил святого Епифания, и тот отправил за ними и позвал их назад. Затем он их утешил и принял в общение. А архиепископу Александрийскому написал: «Прими своих чад, потому что они воистину раскаялись».
— Вот это, — добавил старец, — и есть исцеление человека, и именно этого хочет Бог: пусть человек возьмет свои грехи на себя, как пред Богом, а благодать откроет это людям».
76. Один брат жил среди келиотов и в такое пришел смирение, что всегда молился: «Господи, порази меня, ибо, когда я в здравии, я не слушаю Тебя».