Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
Шрифт:
19. Он же сказал: «Легкое бремя — самоукорение — мы бросили, а тяжелое — самооправдание — взвалили на себя».
20. О нем же кто — то из Отцов сказал: «У аввы Иоанна такое смирение, что весь Скит держится на одном лишь его мизинце».
21. Авва Иоанн Фивейский сказал: «Прежде всего монаху нужно достичь смиренномудрия. Ибо это первая заповедь Спасителя: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф 5. 3)».
22. Авва Пимен рассказывал об авве Исидоре, что каждую ночь у того на плетение уходила вязанка ветвей. Братья
— Дай себе немного отдыха, ты ведь уже стар.
А он им отвечал:
— Если и сожгут Исидора и развеют прах его по ветру — даже в этом нет никакой мне заслуги, ибо Сын Божий снизошел сюда ради нас.
23. Он же рассказывал об авве Исидоре: «Когда помыслы говорили ему, дескать, великий ты человек, он отвечал им:
— Разве я как авва Антоний? Или вовсе стал как авва Памва или другие Отцы, угодившие Богу?
При этих словах помыслы отступали, а он обретал успокоение.
А когда враги, напротив, увлекали его в уныние и говорили, что, мол, даже после всего этого ты попадешь в ад, он отвечал им: «Пускай я попаду в ад, но вы там будете еще ниже»».
24. Авва Лонгин сказал: «Как мертвый ничего не чувствует и никого не осуждает, так и смиренномудрый не может осудить человека, даже если увидит, как тот поклоняется идолам»
25. Авва Матой сказал: «Чем ближе человек к Богу, тем более грешным он себя видит. Даже пророк Исайя, когда увидел Бога, назвал себя погибшим и нечистым (Ис.5. 6)».
26. Он же говорил: «Был я когда — то помоложе — и воображал себе, будто делаю что — то хорошее. Но теперь, когда состарился, вижу, что нет у меня ни одного хорошего дела».
27. Его же один брат спросил:
— Как в Скиту могли делать больше, чем было заповедано? Любили своих врагов больше, чем самих себя?
— Я до сих пор, — ответил старец, — даже того, кто меня любит, не люблю так, как себя.
28. Авва Иаков рассказывал:
«Как — то зашел я к авве Матою. Уже уходя, я сказал ему:
— Я собираюсь отправиться к кельям.
— Передай от меня поклон авве Иоанну, — сказал мне старец.
И вот как пришел я к авве Иоанну, то говорю ему:
— Тебе поклон от аввы Матоя.
— Авва Матой, — сказал старец, — вот «подлинно израильтянин, в котором нет лукавства» (Ин 1. 47).
Прошел год, и я снова зашел к авве Матою. Передаю ему слова аввы Иоанна, а старец говорит:
— Я, конечно, слов старца недостоин. А вообще — то имей в виду: если услышишь, как старец кого — то хвалит больше, чем себя, — значит, он сам достиг большой меры. Потому что совершенство в том и есть, чтобы превозносить ближнего больше, чем себя».
29. Брат просил авву Матоя:
— Скажи мне слово.
— Иди, проси Бога, — сказал ему старец, — чтобы Он дал твоему сердцу плач и смирение, и всегда помни о своих грехах. Не осуждай других, но держи себя ниже всех и отсеки от себя дерзновение. А еще сдерживай свой язык и свое чрево. И если кто — то скажет что — либо по какому бы то ни было поводу, не спорь
30. Авва Ксанфий сказал: «Даже собака лучше меня — у нее и любовь есть, и в осуждение она не впадает».
31. Брат спросил авву Алония:
— Что значит уничижать себя?
— Считать себя хуже бессловесных скотов и помнить, что они при этом не подлежат суду, — ответил старец.
32. Авва Пимен сказал: «Если человек укоряет себя, он во всем одерживает верх».
33. Он же сказал:
— Когда человек достигнет того, о чем сказал апостол: Для «чистого все чисто» (Тит.1. 5), — он видит в себе самую ничтожную из всех тварей.
На это один брат спросил его:
— Как же я смогу считать себя хуже убийцы?
— Если человек достигнет того, что сказано апостолом, — ответил старец, — то даже если он увидит, как кто — то убивает, он скажет себе: «Этот человек сделал такой грех только раз, а я убиваю каждый день».
34. Тот же брат спросил и авву Анува о том же изречении, при этом передал то, что сказал авва Пимен.
— Он правильно сказал, — ответил ему авва Анув. — Так оно и есть: если человек достигнет меры этого изречения и увидит немощи своего брата, он сделает так, что его праведность покроет их.
— А что это за праведность? — спросил его брат.
— Укорять самого себя, — отвечал старец. — Кто укоряет сам себя, тот оправдывает ближнего. А такая праведность покрывает слабости ближнего.
35. Об авве Пимене рассказывали, что он никогда не хотел говорить свое слово вопреки словам другого старца и всегда их хвалил. Так, рассказывали, что, если кто — нибудь приходил к нему, он посылал их сначала к авве Ануву, поскольку тот был старше его по возрасту. А авва Анув снова им говорил: «Идите к моему брату Пимену — это у него есть дар наставления». Если же когда — то случалось, что авва Анув сидел рядом с аввой Пименом, авва Пимен при нем и вовсе молчал.
36. Авва Пимен сказал: «Блаженный авва Антоний говорил, что величайшая сила человека в том, чтобы возлагать на себя пред Господом все свои ошибки и до самой смерти быть готовым к искушению».
37. Однажды он с тяжелым вздохом сказал:
— Все добродетели вошли в этот дом, кроме одной. А без нее человеку одно мучение.
Его, разумеется, тут же спросили, что это за добродетель.
— Чтобы человек укорял самого себя, — ответил он.
38. Он же сказал: «У человека, если он следит за собой, не будет смущений. Потому — то мы и впадаем так часто в искушения, что не следим за своим внутренним состоянием и тем, что говорим. Ведь мы слышали из Писания об Авигее, как она сказала Давиду: «На мне грех» (1 Цар 25. 24), — и он выслушал и полюбил ее. Авигея здесь — это прообраз души, а Давид — Божества. И если душа укоряет себя пред Господом, Господь любит ее.