Эвис: Заговорщик
Шрифт:
— Чем быстрее восстанавливается тело, тем больше хочется есть и пить, поэтому кормить вас придется каждые полторы-две стражи, а поить и того чаще… — выдохнула девушка. — Что касается дрожи и слабости — эти ощущения мои.
— Может, не стоило так выкладываться? — виновато спросил я, сообразив, что все это время она отдавала мне свои силы.
— Не стоило?! — предложила она с коротким смешком. — Посмотрите мне в глаза, и все вопросы отпадут сами собой!
Я осторожно перевернулся на живот и при этом отметил, что вообще не чувствую
С большим трудом сумев вынырнуть из двух бездонных омутов и с трудом начав соображать, я ошарашено уставился на Вэйльку:
— Это были твои чувства?! Тогда, во время лечения?!
Девушка перевернулась на спину, раскинула руки в стороны и расслабленно растеклась по постели:
— Не мои, а наши… Вы нравитесь мне, я нравлюсь вам, вот мы друг друга и усилили.
— А прошлой ночью было так же? — спросил я, и вдруг понял, что, любуюсь и ее счастливым лицом, и длинной, красивой шеей, и округлыми плечами, и воистину совершенной грудью с небольшими нежно-розовыми сосками!
— Нет, конечно: вчера вы были без сознания, поэтому я только отдавала, ничего не получая взамен. А сегодня получилось так сильно и так… просто, что у меня нет слов! — восторженно объяснила девушка, не открывая глаз, затем нащупала мою ладонь и благодарно провела по ней пальчиками: — И нет слов от тех эмоций, которые вы испытываете сейчас!
А когда я смутился и заставил себя перевести взгляд на мерную свечу, тихо добавила:
— Пресветлая, как же здорово чувствовать себя человеком, а не вещью…
…Вэйлька проснулась сама чуть более чем за половину стражи до рассвета. Снова прильнула ко мне, ушла в себя на двадцать ударов сердца и удовлетворенно заключила:
— С ума сойти, раны затягиваются куда быстрее, чем я могла себе представить в самых смелых мечтах — по моим ощущениям, дней через пять-шесть вы сможете начать нормально тренироваться!
— Спасибо! — поблагодарил ее я, а затем задал ей первый из того доброго десятка вопросов, которые мучили меня с момента пробуждения: — Скажи, а когда ты лечишь свою маму, чувствуешь то же самое?
Девушка, успевшая слезть с кровати, встать и натянуть рубашку, расстроено опустила уголки губ:
— К сожалению, нет. Если использовать все ту же аналогию с мечом, то с мамой я отрабатываю связку с оружием, которое для меня слишком тяжелое и которое взято в руки впервые. Прошлой ночью, начав вас лечить, я почувствовала, что держу в руке с клинок, привычный с детства. А сегодня упивалась боем с мечом, который был частью меня!
— Но почему?! — удивился я. — Ведь ты любишь маму, а она тебя…
Девушка подошла к двери, расстроено пожала плечами и в сердцах рванула засов в сторону:
— Понятия не имею! А опыта у меня немного — я лечила только ее и вас…
…Смена «стражника» от души повеселила: мелкая, вломившаяся в спальню
— Доброе утро, Нейл, привет, Вэйль! Ужасно рада вас видеть!
Судя по всему, эмоции, которые в этот момент Алька испытывала к хейзеррке, были очень теплыми, так как Дарующая не просто улыбнулась ей в ответ, но и ласково провела ладошкой по плечу «сменщицы»:
— Привет! Я тоже очень рада тебя видеть!
Впрочем, эмоции, испытываемые мелкой, не мешали ей помнить о том, что мне, раненому, требуется особо заботливый уход: ответив радостной улыбкой на прикосновение Дарующей, она сразу же метнулась ко мне. Убедилась в том, что и бинты, и постельное белье свежие, проверила, полон ли кувшин, стоящий на табурете, а затем кинула красноречивый взгляд под кровать.
Видимо, Вэйлька сочла ее поведение совершенно нормальным, так как комментировала каждый взгляд. Причем не без ноток гордости в голосе:
— Бинты сменила, простыню перестелила, взвар принесла, а горшок опорожнила и ополоснула…
Когда Дарующая удалилась, плотно прикрыв за собой дверь, Алька потрогала мой лоб, пощупала запястье, смешно морща лоб и прислушиваясь к биению жизни в жилах, а затем принялась терзать вопросами типа «не знобило ли вас во сне». Убедившись, что я иду на поправку и в ближайшее время точно не умру, она окончательно успокоилась и, прислонившись плечом к столбику балдахина, радостно сообщила, что сегодня, скорее всего, Майра разрешит мне понемногу ходить.
Услышав эти слова, я мысленно усмехнулся, так как уже получил такое разрешение напрямую от главного лекаря и сильнейшей Дарующей рода. Но расстраивать девушку не стал, поэтому «обрадовался». Потом Алька кинула взгляд за окно, вспомнила о том, что пропадет и сегодняшняя тренировка, и рассказала, что вечером, перед тем как лечь спать, добросовестно позанималась в их с Тиной гостиной.
Я ее похвалил. Расспросил, что именно она делала, и дал пару не особенно нужных, но ожидаемых советов. А потом с интересом уставился девушке в глаза:
— И чего это мы все еще стоим?
Алька отклеилась от столбика и сместилась чуть ближе к стене, чтобы мне, лежащему на животе, было удобнее на нее смотреть:
— Я хочу научиться двигаться так же, как Майра! С чего мне надо начинать?
Я задумчиво посмотрел на нее и мысленно схватился за голову, ибо считал, что моей заслуги в преображении Майры было очень немного. Да, тогда, в бане, пытаясь вытащить девушку из омута отчаяния, в котором она тонула из-за носа, сломанного в третий раз, я действительно помог увидеть себя со стороны. Ну, и потом при любом удобном случае старался добавлять ей уверенности в себе, напоминать о своем отношении и о новом статусе благородной. Но пластику движений я не менял — она была ее собственной.