Эволюционер из трущоб. Том 7

Панарин Антон

— Похоже, он не знал, что мы люди. Когда ошейники открылись, парень был шокирован, — сказал Бульдог.

— Только поэтому эта погань и жива, — рыкнул один из гвардейцев.

— Отставить. — Бульдог зыркнул на бойца, и тот тут же вытянулся по струнке.

— Как всё прошло? — спросил я, осматривая гвардейцев.

На их телах десятки порезов и парочка кислотных ожогов. Но, вроде, ничего серьёзного.

— Лёгкая прогулка, — коротко ответил Бульдог. — Когда знаешь, что скоро обретёшь свободу, то ни одна тварь тебя не сможет остановить.

—

Верно говоришь… — Я замялся, так как собирался назвать его Бульдогом. Но сомневаюсь, что человек, которого называли псиной, держа в клетке, оценит такое прозвище. — Как я могу к вам обращаться?

— Старший лейтенант Барбоскин Тимофей Евстафьевич.

Представился Бульдог и отдал мне честь. Признаюсь честно, я едва смог сдержаться. Смех сам собой рвался наружу. Это же надо! Барбоскин! Ха-ха. Помнится, мне мама читала книжку про двух собак, вот одну как раз звали Барбоскин. Ирония судьбы, или здравствуй, псина? Стоп! Нужно прекратить мусолить его фамилию, а то я точно засмеюсь.

— Рад знакомству. Тащите пленника в амбар, после чего я буду ждать вас на кухне, — отдал я приказ безапелляционным тоном. На удивление, никто даже не подумал со мной спорить.

Вот и славно. Значит, сработаемся.

Через пять минут мы сидели на кухне и смотрели, как гвардейцы уничтожают суп и картофельное рагу, приготовленные Макаром. Они ели, как в последний раз. Ложки отбивали чечётку, чавканье стояло такое, что я даже мыслей своих не слышал. Когда еда закончилась, бойцы голодным взглядом осмотрели кухню в поисках чем бы ещё поживиться.

— Макар, пожарь, пожалуйста, картошки на сале. — Посмотрев на гвардейцев, с надеждой уставившихся на меня, я добавил. — Сковородки три. Леший, посмотри в погребах, может, остались какие-то соления. Серый, Артём, помогите Макару.

Ребята без вопросов отправились кормить наших гостей, я же устроился на подоконнике и серьёзно сказал.

— Значит так, господа гвардейцы. Расклад следующий. В амбаре у нас сорок пленных. Вы, как никто другой знаете, кто из них вёл себя плохо. Убийц, насильников, садистов, предлагаю сразу казнить без суда и следствия.

— Ого. Невероятная хладнокровность для… — удивился Барбоскин и осёкся на полуслове.

— Не смотрите на то, что мне двенадцать лет. Я успел многое повидать и многому научиться.

— Никто из нас и не считает вас ребёнком. Ребёнок не смог бы справиться с магическими артефактами, а то, что вы владеете в своём возрасте двумя стихиями…

— Вообще-то четырьмя. Но это не имеет отношения к делу, — поправил я Барбоскина.

Взгляды гвардейцев изменились. Сперва они смотрели на меня с благодарностью и снисхождением. Мол, ребёнок. Да, отважный. Да, спас из плена. Но всё же — ребёнок. Сейчас же они начали осознавать, с кем имеют дело. Я изучил их доминанты и знаю, что только у Барбоскина есть предрасположенность к двум стихиям. Остальные же одарены лишь одной. Отсюда и такая реакция.

— Вернёмся к делу. В Ленске осталось около восьмидесяти бойцов, подконтрольных

Барсу. Но многие из них недовольны своим лидером. Поэтому я предлагаю загрузиться в вездеходы и поздней ночью въехать в Ленск. Бодрствовать будут лишь дозорные. Но таковых будет человек двадцать. Остальные, как всегда, напьются и уснут до утра. Этим мы и воспользуемся. Обезоружим дозорных, после чего прикончим Барса. Без лидера банда распадётся, и многие решат сложить оружие. Что скажете?

Барбоскин покосился на гору оружия, лежащую в дальнем углу кухни, и кивнул.

— Отличный план. Но моим людям требуется отдых. Разлом съел слишком много сил, — несколько смущенно сказал он. Видать, стыдился того, что из-за своей слабости не может здесь и сейчас помочь людям, которых клялся защищать ценой собственной жизни.

— Тимофей Евстафьевич, а мы никуда и не спешим. Отдыхайте, зализывайте раны, подбирайте снаряжение. В конце концов, снимите с пленников нормальную одежду и заберите её себе.

— Благодарю, — кивнул Барбоскин. — Позвольте один вопрос?

— Можно даже два, — кивнул я.

— Что вы планируете делать с Ленском после его освобождения? — Тимофей Евстафьевич уставился на меня, как будто от того, что я скажу, зависело наше дальнейшее сотрудничество.

— Да ничего особенного. Отстрою поселение и буду его защищать. Но вы же понимаете, что силами пяти мальчишек Ленск не отстоять. Мне потребуется помощь.

— Сделаем всё от нас зависящее! — рявкнул Тимофей Евстафьевич, поднялся из-за стола, после чего отдал честь, его люди поступили точно так же.

— Вольно, — усмехнулся я, спрыгивая на пол. — Восстанавливайте силы.

Пока мы разговаривали, вокруг суетились ребята. Серый и Артём чистили картошку, Леший притащил две трёхлитровые банки с помидорами. Макар топил сало в сковородах, готовясь наполнить кухню жирнющим ароматом жаренной картохи. Чтобы не травить душу и не брызгать слюной, я направился в амбар.

Ещё на подходе к зданию я услышал многоголосое мычание. Разломщики дёргались, сучили руками и ногами, пытаясь освободиться от пут. Но на этот раз мы связали их так, что при всём желании не сможем развязать. Придётся узлы разрезать. Рты, само собой, заткнули кляпами. А то вдруг разорутся и привлекут тварей? Нет, нам такая радость и даром не нужна.

Среди пленных я отыскал Санёчка и похлопал его по щекам. Открыв глаза, он заметался из стороны в сторону, пытаясь понять, где находится. Улыбнувшись, я вытащил кляп из его пасти.

— В-вы чё творите? Скоты! А ну ра-развяжите меня! Бы-быстро, блин! Г-где Фрол?

— Фрол танцует рок-н-ролл, — усмехнулся я. Да, в этом мире подобной музыки, скорее всего, нет, но рифма напросилась сама собой. — Всё, Саша. Кончились деньки вашего правления. Теперь…

— Придурки малолетние! Вам конец. Ты что, не понимаешь своей башкой безмозглой? Барс вам этого не простит! — перешел на угрозы Санёчек, хотя сам дрожал, как осиновый лист. Впрочем, дрожать он мог и от мороза.