Эволюционер из трущоб. Том 7
Шрифт:
Село Суда оказалось довольно… Хммм… Даже не знаю, как описать. А, к чёрту. Скажу, как есть. Село сравняли с землёй. Сейчас из-под снега торчали лишь остовы домов. Тут флюгер в виде петуха виднеется и бешено вращается на ветру, там — кирпичная стена рыжеет из-под снега. И одинокий дорожный знак: «село Суда». Если бы знака не было, мы бы, сто процентов, проехали мимо.
Громко ревя, вездеходы въехали в село и остановились у пруда, расположившегося в центре поселения. Укрыться здесь негде. А значит, и устроить засаду не получится. По крайней мере, село для этих целей не подходит. Ну и ладно. С трассы есть всего один заезд
Я выпрыгнул из машины и стал раздавать указания. Леший с Серым остаются охранять пленников. А ещё им поручена важная миссия. Когда по рации вызовут группу Фрола, они должны притащить в кабину вездехода Санёчка, чтобы тот смог рассказать, как мы ждём подкрепления.
Я, Макар, Артём и десять друзей Барбоскина отправимся в сторону трассы и устроим там засаду. Благо, снега навалило столько, что в нём запросто можно вырыть небольшое укрытие.
Так мы и поступили. Разделились на две группы — по семь человек в каждой, и заняли позиции с левой и правой стороны от дороги. От бойца до бойца расстояние в пять метров. Выкопали ямы и залегли в них. Холодина, ветер свистит над головой, а ты лежишь, нацепив разгрузку, с автоматом в руках в снегу, и снежинки с ресниц смаргиваешь. Единение с природой, мать его за ногу.
Спустя час, я стал беспокоиться о том, что доверившиеся мне люди отморозят себе всё, что ниже пояса. Да и то, что выше, тоже было под угрозой. Всё-таки сжимать в руках стальной автомат, который задубел на морозе, это то ещё удовольствие. Сколько сейчас: минус двадцать или… Вдали послышался рёв моторов. Звук быстро приближался. Сделав глубокий выдох, я снял автомат с предохранителя. Сейчас будет жарко.
Глава 4
Хабаровск.
Мрачная камера едва освещена. Скрип цепей, крики жертвы давно затихли, обратившись в едва различимые стоны. В камере пахло палёной плотью и немного гнилью. На цепях висел Константин Игоревич Архаров. Гордый барон, не склонивший голову перед системой. Барон, не простивший Императора за гибель отца. Не забывший о том, как род Императора заполучил власть.
Возможно, Архаров был единственным аристократом, кто знал о преступлениях Императорского рода. Был единственным, кто пытался всё изменить. Да, было бы проще остаться в стороне и молча взирать, как Император властной рукой перемещает на доске фигуры/фигурки, возвышая одни рода и уничтожая другие.
Но что делать, когда такой правитель решит уничтожить тебя самого? Правильный ответ «Ничего не делать и тихо умереть». Почему так? Да потому, что время, данное тебе на подготовку, бездарно упущено. Ты мог годами наращивать силу, объединять вокруг себя людей для того, чтобы в ответственный момент…
Подумав об этом, Архаров улыбнулся. А что в ответственный момент? Он десятилетиями готовился дать отпор Императору. Взращивал род, готовясь к войне против целой Империи. И что в итоге? Константин Игоревич висит на цепях, словно сушеная камбала, а вокруг него скачет уродливый карлик и отрезает куски плоти.
Палач держал в руках окровавленный скальпель. То отрежет кусок кожи на ноге, то проткнёт плоть на груди. Боль бесконечным калейдоскопом проносилась по телу барона. Острая, тупая, режущая, обжигающая, ледяная, ноющая, заставляющая сходить с ума. Но Константин Игоревич улыбался, зная,
От мыслей Архарова в очередной раз отвлёк удар по лбу. Карлик залез на небольшой стул и ткнул барону в лицо табличкой, на которой было написано «Куда ты спрятал детей?». Прочитав это, Константин Игоревич хрипло рассмеялся, правда смех больше походил на кашель курильщика, которому осталось жить от силы пару минут.
— Я расскажу, — с трудом выдавил из себя Архаров. — Воды.
Карлик устало вздохнул, спустился с табуретки, подбежал к столу, на котором были разложены пыточные инструменты, и бросил на него табличку. Вытер руки о фартук, после чего взял запотевший глиняный кувшин и налил ледяной воды в кружку с надколотым краем. В пару прыжков он вновь оказался на табуретке и напоил пленника.
Архарову мгновенно стало лучше, и он расплылся в самодовольной улыбке. Рядом со столом, на котором лежали пыточные инструменты, стояла тумба. На ней разместилась зеленоватая Сфера Исцеления. В радиусе пяти метров все раны затягивались в пять раз быстрее, но при этом болевые ощущения обострялись до предела. Чёртова Сфера не давала потерять сознание или умереть.
Впрочем, Архаров не торопился на тот свет. Зачем? Ведь ему предстояло рассказать множество сальных шуток. Правда, сложно это сделать, когда в горле пересохло. А из-за артефакта его поили раз в трое суток, может, реже. Сделав последний глоток воды, Константин Игоревич с облегчением выдохнул и заглянул в бездонно-чёрные глаза карлика.
— Что ты там спрашивал? Где мои дети? — тяжело дыша, переспросил Архаров, и карлик кивнул. — Мои дети спрятаны в яйцах. Если Император хочет их достать, то пусть присылает свою мамашу. Говорят, она чертовски хорошо работает ртом.
Карлик шлёпнул себя ладонью по лбу и покачал головой, как бы говоря: «Константин Игоревич, ничему тебя жизнь не учит». Подобные шутки он слышал уже сотню раз, и каждый день Архаров придумывал всё новые и новые хохмы, унижающие достоинство Императорского рода. Вот только Архаров либо не знал, что карлик глухой, либо ему было плевать, и шутил он сам для себя.
Карлик спустился с табуретки, взял железную кочергу и потянулся к мане. Металл мгновенно раскалился добела. Чёрные глаза карлика блеснули в свете раскалённого металла. Без слов было понятно, что он наслаждается своей работой.
Сталь с шипением уткнулась в живот Архарова. Запахло жженой плотью, вверх взметнулся белёсый дымок, а карлик и Константин Игоревич улыбались, глядя друг другу в глаза. Это игра на истощение. Тот, чья воля сломается раньше — проиграл.
Обожаю снегопад. Он способен скрыть не только картину разрушенного села, но и наши тела. Снег валил огромными хлопьями. Ветер подхватывал его и вихрями бросал нам в лица и за шиворот. При этом холод быстро отступал. В обычных условиях, если ты лежишь на морозе, и тебе вдруг стало не холодно — то у меня плохие новости. Ты умираешь. Сейчас же был совсем другой случай.
В ушах барабанило сердце. Адреналина в кровь выплеснулось столько, что даже руки начали дрожать. Я лежал неподвижно и краем глаза видел, как колонна из четырёх машин мчится в нашу сторону. Вездеход впереди, вездеход позади, и в центре — два грузовика. Ярко-желтые фары тускло пробивались через снежную бурю. Рёв моторов нарастал, заглушая свист ветра.