Евреи в русской армии: 1827—1914

Петровский-Штерн Йоханан

В апреле — мае 1908 г. восемь солдат получили извещения о денежных переводах. Пять из них — евреи. Трое других солдат, вместе взятых, получили рубль с лишним. Еврейские солдаты получили почти в десять раз больше: Самуил Зайц, Копель Красовский, Авраам Качер и Авраам Шварцтух — по 3 руб. каждый, Даниил Машталер — 1 руб. 40 коп.^{571} Этот пример весьма показателен. Из него можно сделать тот вывод, что отношения еврейских солдат со своими родственниками в черте оседлости были крепче, чем связи солдат из христиан. Во-вторых, независимо от характерной для этого времени пауперизации евреям присылали больше денег, чем христианам. И все же из приведенных цифр вряд ли можно сделать однозначный вывод о солдатских деньгах еврейских нижних чинов. Особенно если вспомнить, что в Брянском полку, набиравшемся в черте оседлости, служило около двухсот евреев^{572}, из которых всего пять получили в предпасхальный месяц денежные переводы.

Собранные для солдат-новобранцев средства никак не были лишними в солдатском быту. Бытовые нужды еврейского солдата несколько отличались от соответствующих нужд русского

солдата. В русской армии любой нижний чин был привычен к тому, что питаться, одеваться и чинить обмундирование нужно на свои деньги. Казенное обмундирование — ни по качеству сукна, ни по выкройке — никуда не годилось, поэтому казенные материалы продавались за бесценок, а на вырученные деньги солдат обшивал себя сам^{573}. Две пары сапог, которые предназначались ежегодно для выдачи солдатам, в реальности выдавались только в военное время. А в мирное солдат получал материалы для выкройки сапог. Он сам должен был озаботиться тем, чтобы сшить себе сапоги, и кроме того, за материал из его так называемых «амуничных денег» высчитывалась изрядная сумма^{574}. Нохум Блох, рекрут из Бердичевского уезда, прибыл в Брянский полк в 1908 г. и был направлен в шестую роту, получив при этом стандартный набор полагавшихся ему казенных вещей: три рубахи, три пары белья, три носовых платка, две пары сапог, два полотенца, две простыни, шесть чехлов для матраца, одно одеяло, галстук, причем большая часть выданных ему вещей была в употреблении ранее^{575}. Вряд ли этого было достаточно для солдата. Заметим в скобках, что этот скудный набор Блох получил через год после того, как Военное министерство приняло решение о качественном улучшении выдаваемых солдатам казенных вещей.

Максимально экономный бюджет, покрывавший minimum minimorum солдатских нужд, выглядел таким образом. У солдата пехотного полка уходило в неделю четверть фунта махорки по 6 коп., в год — 2 руб. 88 коп. Две коробки спичек в неделю — 2 коп., в год — 96 коп. Шитье сапог (включающее все аксессуары от стелек до кирзы) — 4 руб. 50 коп. и 70 коп. за работу. На чернение и чистку сапог нужны были вакса, деготь и ворвань — 1 руб. 84 коп. в год. Портянки по 15 коп. пара, не менее трех пар в год — 45 коп. Пошив рубашек и подштанников из казенного сукна — 1 руб. 05 коп. Мыло для мытья и стирки — 3 коп. в неделю, 1 руб. 44 коп. в год. Баня (кроме обычного казенного мытья) два раза в месяц — 3 коп., 36 коп. в год. Письма (марка, бумага, конверт и чернила плюс иногда труд грамотного писаря) на 25 % пишущего состава роты, в месяц 10 коп., в год — 1 руб. 20 коп. Чай представлял собой одно из главных лакомств солдат; как правило, он раскрадывался интендантством и заменялся более дешевой водкой. В полковых лавках пачка чаю и три куска сахару стоили 2 коп. На половину роты, которая позволяла себе такую роскошь, как чай, уходило в месяц 40 коп., в год — 4 руб. 80 коп. Кроме того, солдаты обычно покупали еженедельно: булок на 3 коп. (в год — 1 руб. 44 коп.), огурцов, редьки, мяса, лука — 6 коп. в неделю, 2 руб. 88 коп. в год. На подарки женщинам солдат тратил не менее 2 руб. в год^{576}. Таким образом, самый экономный бюджет солдата составлял не меньше 20 руб. в год.

Каковы были источники солдатского дохода? Вольные работы давали солдату от 5 до 15 руб. ежегодно, в среднем — 10 руб. По архивным сведениям, зарплата на вольных работах колебалась от 18,5 коп. до 29 коп. в день^{577}. От продажи излишков казенного хлеба и муки — 4 руб. 80 коп. Казенный холст, как правило, не удовлетворявший солдата, шел на продажу. За него солдат выручал около 1 руб в год. В среднем денежных писем приходилось на солдата от 5 до 10 руб. в год (600–700 руб. на роту ежегодно)^{578}. Казалось бы, бюджет полностью покрывался самим солдатом. Тем не менее ежегодный дефицит солдатского бюджета составлял предположительно не менее 10–15 руб., а бюджет еврейского солдата — и того больше. На то было несколько причин. Во-первых, деньги, заработанные во время вольных работ, переходили из кармана работодателя в солдатский карман не автоматически. Случаи ссор между нижними чинами и младшими офицерами по поводу заработанных денег — нередки в солдатском быту^{579}. То, что солдат получал, как правило, было меньше того, что он заработал. Кроме того, часть этих денег шла в артельную сумму, из которой брались деньги на общую кормежку. Во-вторых, затраты на еду варьировались в зависимости от сезона (летом сравнительно дешевле, зимой много дороже) и от географии (в центральных и северных губерниях хлеб мог стоить в три-четыре раза дороже, чем в южных)^{580}. В-третьих, коль скоро речь идет о еврейском солдате, нужно учитывать, что он был занят на вольных работах вместе со всеми прочими солдатами, и немалая часть его заработка шла в артельную сумму. При этом еврейские солдаты, как правило, не питались из котла (т. е. не пользовались продуктовым эквивалентом заработанных денег) и не получали этих денег в виде наличных сумм, чтобы тратить на свои расходы. К такой реконструкции приводят нас подробные отчеты об организации питания и распределения финансов на сборах запасных солдат^{581}. Средства из дому не всегда были панацеей от солдатской нищеты. Как только в роте появлялся солдат, которому регулярно присылали из дому деньги, вокруг него образовывалась компания друзей на час, пьяниц и гуляк, жаждущих погулять за чужой счет^{582}. Евреи, если полагаться на литературный источник, не были исключением из этого правила^{583}.

Котел кошерный и котел ротный

Чтобы облегчить экономическое положение еврейских солдат, особым приказом 1847 г. они были освобождены от дополнительного коробочного сбора, взимаемого с еврейского населения

России при покупке кошерного мяса^{584}. Это право еврейских солдат было вновь подтверждено мартовским приказом в 1859 г.^{585} Тем не менее расходы на любые мясные и молочные продукты у евреев превышали соответствующие траты православных солдат.

Солдатская пища отличалась, как признавали сами военные специалисты, «безвкусием», однообразием и скудостью. Кислые густые щи и перловая каша на обед, картофельная, гречневая или перловая каша вечером и утром, иногда с недоброкачественным салом^{586}. Кислая капуста — основной овощ и в рационе — заготавливалась самими солдатами в зимнее время^{587}. Для запасных во время сборов предполагался тот же рацион, только в усиленных пропорциях^{588}. Это — общие условия; чем же в этих условиях питался еврейский солдат?

Отсутствие прямых свидетельств заставляет нас прибегнуть к косвенным: посмотрим, как было организовано питание еврейских солдат запаса, призванных на лагерные сборы^{589}. Так, во время сборов 1887 и 1888 гг. среди запасных солдат Варшавского гарнизона, призванных на краткую переподготовку, евреи составляли 32 %. По собственной инициативе варшавская еврейская община занялась подготовкой пищи. Для еврейских солдат был подготовлен особый котел, установленный у казарм Полтавского полка (где насчитывалось около пятидесяти еврейских запасных). В другом полку Варшавского военного округа (название полка не указано) среди 67 запасных, прибывших на переподготовку, насчитывалось 9 евреев. Все они отказались питаться из ротного котла. Рота была вынуждена выдать евреям карманные деньги на пропитание из общей суммы, предназначенной для обеспечения продовольствием всей роты. Полученная еврейскими запасными сумма оказалась, разумеется, меньше той, которая была выделена для них в составе общей ротной кассы^{590}. В Кексгольмском гренадерском полку Варшавского округа было 20 (из 159) запасных еврейских солдат, прибывших на сборы. Командование позволило им готовить отдельно и приобретать мясо у еврейского поставщика (усиленное питание было обязательной частью сборов). Из 20 евреев только один попросил разрешения питаться со всей ротой, поскольку был так беден, что не мог позволить себе кошерного мяса. Остальные рассчитывали получить часть денег из ротного котла, жить в лагерях впроголодь и сохранить обещанные им деньги для семьи, оставшейся без кормильца на время сборов. Как обнаружило командование, в течение трех дней после начала сборов еврейские солдаты питались селедкой с чаем. Поскольку никто из них не озаботился приобретением еды, командование распорядилось немедленно прекратить практикуемое еврейскими солдатами кошерное недоедание. Евреям было приказано питаться из общего котла; им запретили передавать свои порции другим солдатам, а также оставаться в казармах во время еды (чтобы не питаться из общего котла)^{591}.

Большинство еврейских солдат сохраняло приверженность традиции и предпочитало кошерный стол ротному котлу. Разумеется, особые законы еврейской кухни предусматривали большие расходы на продукты. Отказываясь от ротного котла, еврейские солдаты теряли значительную часть выделяемых им приварочных денег. Если в мирное время командование принуждало еврейских солдат питаться из ротного котла, даже если неподалеку находилась еврейская община, в военное время (или за чертой оседлости) тем более следовало ожидать, что особая еврейская диета останется благим пожеланием. Вплоть до 1880-х годов никаких жестких регламентаций по поводу питания еврейских солдат не существовало. В одних случаях на постое в местечке еврейские солдаты питались вместе со своими хозяевами либо ходили к жителям близлежащих общин^{592}. В других случаях их принуждали питаться из общего котла, хотя и в этом случае еврейские солдаты, вероятно, обходились луком, селедкой, хлебом и чаем, охотно обменивая миску каши со свиным жиром на столь необходимые в армейском быту мелочи. Наконец, самые бедные из солдат, неспособные себя содержать, скорей всего добровольно предпочитали кормиться из общего котла.

В конце 1880-х годов возможность выбора у солдат резко сузилась. В 1887–1888 гг. начальство Московского, Одесского, Кавказского, Виленского, Финляндского и Туркестанского военных округов приняло решение не выделять евреев из артели и запретить им питаться отдельно, используя свою часть из артельной суммы^{593}. В приказном порядке их обязали питаться из общего котла, кроме праздничных и постных дней, когда им было позволено поститься либо питаться в общине. Вероятно, за этим решением окружного военного начальства стоит некое распоряжение Главного штаба, однако нам не удалось найти его следов. И все же распоряжение командования выполнялось далеко не всегда. Как указывает один в высшей степени тенденциозный источник со ссылкой на командующего Серпуховского полка, в Минске евреи незаконным образом организовывали «тайные кухни» для солдат, отказывавшихся питаться из общего котла^{594}.

Мы уже говорили, что с появлением еврейской прессы участие общины в жизни солдат приобрело общественно-политический характер. Неписаный закон приглашать на праздники отдельных солдат и целые их группы к семейному столу дополнился обязательным — и неписаным — продолжением. Казенный раввин из Боркова, сообщала русско-еврейская пресса, организовал пасхальный седер для ста еврейских солдат^{595}. Сходным образом общины Кореца, Поневежа, Орши и других городов черты оседлости и Царства Польского с помощью духовных и казенных раввинов проводили праздничные обеды для еврейских солдат в честь инаугурации Александра II^{596}. Пожалуй, действительно постоянная помощь была негромкой: мы только через сто лет узнали от мемуаристов, что авторитетнейший Хафец Хаим регулярно приглашал еврейских солдат Лидского гарнизона к себе на шаббат, когда те по дороге на летние сборы проходили через Радом^{597}.