Еврейская тетрадь (сборник стихов)
Шрифт:
В многоголосье мирового хора,
Средь нынешних и средь грядущих дней!
98
***
Давным-давно в украинском местечке
У тихой, на ручей похожей, речки
Мальчишка Мотл жил да поживал.
Считал он звезды в полуночном небе,
Учил он тору в хедере у ребе
И о краях невиданных мечтал.
Он был смешлив и мудр одновременно,
И пел, и горевал попеременно,
Как у евреев издавна велось.
Он
Но от зачина грозного столетья
Ему немало бед узнать пришлось.
И вглядываясь в прошлого потемки,
Отыскивают свет его потомки,
Пытаясь что-то важное понять.
В нем жизни и души моей основа,
И я спешу к нему вернуться снова,
Чтоб этот свет в душе не потерять.
98
***
За морем за синим, где солнце с небес
Сияет и жжет,
Средь прозы житейской, не в мире чудес
Народ мой живет.
Отнюдь не молочные реки и мед,
И жизнь на меже,
Но Бог в эту землю привел мой народ,
Он дома уже.
Душа моя здесь и душа моя там,
Две разных души.
С трудом их порой различаю я сам,
И ты не спеши.
Все здесь так знакомо и сам я знаком
В привычных делах,
Но шепчет мне сердце: "Там где-то твой дом,
На тех берегах."
Не чужды мне местные наши края,
Ведь местный я весь.
Здесь пристань моя, но отчизна моя,
Я знаю, не здесь.
И эта раздвоенность чувства во мне
От веку жила.
Поэтому жизнь тяжелее вдвойне
Всегда мне была.
Уехал мой поезд, и годы ушли,
Назад не вернешь.
Деревья надежды моей отцвели,
Плодов ни на грош.
Стою перед Богом и грешен, и наг,
Не веря ему.
И сам я себе то ли друг, то ли враг
Никак не пойму.
98г
***
Чужой я в этом городе, чужой.
Знакомый он, но словно не родной.
Как ни ищу, но в нем, привычном, нет
Моих отметин, знаков и примет.
Я встречным на ходу теряю счет,
Толпа рекой цветистою течет,
Но от ее начала до конца
Не встретить мне знакомого лица.
Я вырос в этом городе и жил,
Я песни и стихи о нем сложил,
Но понимаю на исходе лет,
Что моего здесь нынче больше нет.
Откуда это чувство, не пойму,
Ведь жизнь моя вся отдана ему.
Судьбой своею я повязан с ним,
Так почему ж он кажется чужим?
В унынии по городу брожу,
Ответа на вопрос не нахожу,
Хоть
Настырней и больней день ото дня.
Ответить на него я не берусь,
Ведь я ответа этого боюсь,
Но чувствую - уехал мой народ,
Наверное и мне пришел черед.
***
Веков на стыке, в перекрестье лет
Беду они предвидели едва ли,
Но звал к себе их новый, яркий свет
Америку евреи открывали.
Той давнею, ушедшею порой
Они летели в край им не знакомый,
Как стаи птиц за утренней зарей,
Надеждою неясною влекомы.
Века скрестились, времена сошлись,
И поднялись они как знак тревоги,
Как знак беды, как знак того, что жизнь
Их позвала на новые дороги.
Что их вело, что гнало их - мечта
Иль горькое предчувствие утраты?
Оставили обжитые места,
Привычные дома свои и хаты.
А жизнь буреломом им вослед,
А жизнь кровью раны заливала.
Уж тем воспоминаньям сроку нет,
Но нынче время все кроит сначала,
Извечный Бог опять влечет их в свет
Суровою, но верною рукою.
Оставшиеся ждут грядущих бед
С глухою и неясною тоскою.
***
Время в потугах решенья рожает,
Уезжает мой народ, уезжает.
Уезжают все друзья и подружки,
Дети, взрослые, старцы и старушки.
Уж уехала вся наша мешпоха
И живет там, слава Богу, неплохо.
Ну а я сижу и дурью все маюсь,
Хоть давно ни в чем уж не сомневаюсь.
Нет сомнения в конечном итоге,
И нога уже стоит на пороге,
Но нога другая прочно увязла
Самому себе как будто бы назло.
Пока не уезжаю
Напоен тревогой пряной
Воздух нынешнего дня.
Наготове чемоданы
Под кроватью у меня.
Я гляжу, соображаю,
Быть пророком не берусь
И пока не уезжаю,
Но надолго ль остаюсь.
Вроде, все законы в силе
И сочувствует народ,
Но уже "Спасай Россию!"
Кое-кто во всю орет.
Сомневаюсь, в чем и каюсь,
Хоть сомнений не боюсь
И пока не собираюсь,
Но надолго ль остаюсь.
Впрочем, что тут за сомненья,
Ведь рецепт давно готов:
Раз России во спасенье,
Значит будут бить жидов.
От беды не зарекаюсь
И, как все, ее боюсь.
Уезжать не собираюсь,
Но надолго ль остаюсь.