Еврейская тетрадь (сборник стихов)
Шрифт:
И стар, и млад пустились танцевать.
Играют фрейлахс, и в такую пору
Грешно, ей-богу, в стороне стоять.
2. Под эти звуки ноги сами пляшут,
Глаза смеются, а душа поет.
Пускай умчатся прочь заботы ваши,
Пусть голова немного отдохнет.
Припев.
3. Бывают танцы и другие тоже,
И очень даже модные на вид,
Но только фрейлахс сердце нам тревожит,
Один лишь он нам душу веселит.
Припев.
Семь -
В семь-сорок поезд на Бобруйск,
Скорый поезд на Бобруйск
В дальний путь от вокзала уходит.
Я сам себя в душе корю,
Почему не говорю,
Что любовью давно горю.
Мы расстаемся снова,
Так будьте мне здоровы.
Я приготовил много слов для вас,
Но не успею их сказать сейчас.
Ой, уходит поезд на Бобруйск!
В семь-сорок поезд на Бобруйск,
Скорый поезд на Бобруйск.
Вся родня собралась у вагона.
Все мне советы подают,
На прощанье руку жмут
И приветы со мною шлют.
Я говорю им снова:
"Так будьте мне здоровы!"
А что мне вам сказать, родная,
Чтоб я так знал, как я не знаю.
Ой, уходит поезд на Бобруйск!
В семь-сорок поезд на Бобруйск,
Скорый поезд на Бобруйск.
Шум и гам, тарарам, суматоха.
Вокруг полно людей и пусть,
Никого не побоюсь
И признаться в любви решусь.
Но я кричу вам снова:
"Так будьте мне здоровы!"
И пусть мне так же горя не видать,
Как не успел я ничего сказать.
Ой, уходит поезд на Бобруйск!
Поехали!!!!!!!!!!!
"Кама зман...?"
Я пока еще не старец,
Но ответить на вопрос:
"Кама зман ата ба арэц?"
Уж не выпадет всерьез.
Потому что лет остатки
Пустяковый, в общем, срок,
И остатки те несладки,
Но иначе я не смог.
Были, знать, на то причины,
Но кому тут объяснять,
И свои искать в том вины,
И кого-то обвинять.
Незатейливо, но ловко,
Уж кого тут ни вини,
Хитрая судьба-воровка
Годы выкрала и дни.
И осталась только старость
Из того, что Бог мне дал.
На вопрос:" ... ата ба арэц?"
Отвечаю: "Опоздал!"
1996 г. Израиль
***
Этот мир эфемерно реален,
В нем громами звучит тишина.
То ли дух здесь так материален,
То ль материя духа полна.
Этот воздух, напоенный зноем,
Эти горы в морщинах веков,
Эти волны, бегущие строем,
Небо синее без облаков.
И обилие солнца и света,
И
То ли видел я все это где-то,
То ли это жило все во мне.
Не понять это все разуменьем,
Всеми чувствами не ощутить.
Сердце бьется в тревожном волненье,
И натянута времени нить.
А душа все тоскует и стынет
Под тревожной ночной тишиной,
И все снится, все снится пустыня
Перед Богом мне данной страной.
1996 г. Израиль.
Мы хотим
Приходится жить у души на излете,
В стараньях, мученьях, тоске и работе,
Но все же назло всем мученьям своим
Судьбе своей скажем: "Анахну роцим!"
Пускай пожалеем о сытном галуте,
О том, что чужие пока мы по сути,
Но в сладкое прошлое не убежим,
Не спутаем буквы: "Анахну роцим!"
"Анахну роцим!" - и судьбу одолеем,
И новое счастье увидеть успеем.
Здесь все были в прошлом олим хадашим.
Они так хотели, и мы так хотим!
***
Там было все привычно и знакомо:
И дом мой старый, и трава у дома,
И сам себе так был я там знаком,
Как та трава и тот же старый дом,
И как тот мир, день изо дня привычный,
Как будто мне принадлежавший лично.
А тут, куда ни глянь - все по-другому,
Прекрасно и умно, но незнакомо,
И в этой незнакомости своей
Пугающе в банальном беге дней.
Нет опыта, нет личных впечатлений,
И все воспоминанья о другом,
И все полно таинственных значений
И в форме, да и в качестве своем.
Не оттого ль, что нового так много,
А жизнь привычных меток лишена,
Все зреет на душе моей тревога
И не находит выхода она.
Израиль, 1996 г.
Прощание с Израилем
Последний день, последние часы...
С тяжелою душою уезжаю.
Я жизнь свою поставил на весы,
Я взвесил все и тяжесть груза знаю.
Нет, мне уж не по силам этот груз.
Ушли года, мои ослабли плечи.
Со старым не порвать постылых уз
И с новым не дождаться скорой встречи.
Пусть где-то очень рядом новый мир,
Он так со мной не схож и непривычен,
Как сочиненной музыки клавир
Не схож с природным щебетаньем птичьим.
Мне вольных этих нот не расписать.
Их странное, но чистое звучанье
Клавир, увы, не сможет передать
При всем своем искусстве и старанье.
Мир незнакомый, мир совсем иной