Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины»
Шрифт:
Князь Вишневецкий, выступивший со своим войском на усмирение бунтовщиков, не знал про бегство Доминика и не подозревал, что противник так многолюден [28] , но, приблизившись к нему, он увидел громадные полчища православных и татар и обнаружил, что ему неоткуда ждать помощи. Тогда князь Вишневецкий отступил к столичному городу Константинову. Туда же бежали евреи из окрестных местностей, но они все — за прегрешения наши великие — были перерезаны, так как князь, преследуемый бунтовщиками, отступил далее на Львов. Бунтовщики, войдя в Константинов, перебили всех, не щадя и стариков. Потом они рассеялись по всем окрестным городам и селам, и убивали евреев и панов. А князь, слыша обо всем этом и опасаясь жестокого неприятеля, отступил еще дальше в Замостье, город храбрых.
28
Панегирист Вишневецкого, наш хронист изображает события таким образом, будто его герой не был участником несчастной пилявецкой битвы, что, как известно, не соответствует действительности.
Между тем православные и татары, все усиливаясь и увеличиваясь в числе, подступили к Львову и расположились подле него лагерем; поляки, находившиеся в крепости [29] , стреляли в них из-за прикрытия и убили многих как православных, так и татар. Но в высокой и сильной крепости не стало воды, и поляки бежали в город под защиту стен и
29
Речь идет о так называемом «высоком замке», находившемся вне городских стен Львова.
30
Некоторые польские хронисты сообщают, что Хмельницкий потребовал от львовских горожан выдать евреев, в чем они ему благородно отказали. В других источниках это сообщение отсутствует.
31
Талмудическая поговорка (ср. трактат «Berachoth», 9, трактат «Pessochim», 119).
В укрепленном городе Жолкиеве укрылось десять тысяч евреев; и они пребывали в страхе и горести, не рискуя выйти за стены города, так как православные приближались, увеличиваясь все время в числе. Бунтовщики подошли со всех сторон, с востока и севера, запада и юга, и они пытались сделать пролом в стенах, но их обливали кипящей водой, и бунтовщики разбежались с поспешностью птенцов, защитники города стреляли вслед бегущим. Тогда низкорожденный народ рассудил: если мы будем продолжать войну, то защитники города, стреляя из-за стен, будут поражать нас; лучше немедля заключить соглашение, подобно тому, как мы поступили во Львове. И они послали в город своих представителей, которые заявили; «Начальники и паны, прислушайтесь внимательно к нашим речам: если Львов не устоял против нас и был вынужден выполнить нашу волю, наполнив всяческим добром все вместилища наши, если мы смогли покорить, разрушить и уничтожить столько областей, если мы снесли, словно поток, тысячи городов, то неужели представляется вам, что вы сможете спастись от нас? Расположенные к владельцу вашего города, издавна бывшему нашим другом [32] , мы готовы заключить с вами союз. Те, что обнадеживают вас, пророчествуют ложно и только вводят вас в заблуждение; отдайте нам лучше все ваше золото и серебро, все ценности, которыми вы дорожите, тогда мы преисполнимся жалости к вам и пощадим ваши жизни». К бунтовщикам отправились три представителя: православный священник, пан новой веры [33] и один еврей, беглец из Чернигова, и они стали жалостливо добиваться соглашения. Сойдясь на двух десятках тысяч и двух тысячах — начальнику осаждающих Гловацкому — посланцы, очень довольные, возвратились в город. В Жолкиеве были очень почтенные иногородние жители, богатые и знатные представители общин — у них были взяты золото, серебро и разные драгоценности и отданы православным. Бунтовщики сняли с города осаду и отступили, оставив только нескольких гультяев охранять город от проходящих и рыскающих вокруг разбойников.
32
Жалкиев принадлежал князьям Жолкевским. Деятельность основателя Жолкиева гетмана Жолкевского (1517–1620) тесно связана с историей казачины. Он в крови потопил восстание Наливайки; сторонник обуздания казацкого «своеволия», он делал некоторые попытки добиться почти полной ликвидации казачества. Но в 1619 г. под влиянием политических требований момента им было заключено соглашение с казацкой старшиной, которым делалась одна из попыток подчинить казачество военно-политическим задачам польской государственности. Для казаков устанавливалось жалование польской казны, выплачиваемое из сумм еврейского подушного налога, и т. д. Очевидно, этот акт создал Жолкевскому некоторую популярность в кругах казацкой старшины.
33
Т.е. униатской церкви.
В округе Львова на протяжении многих верст расположилось сильное православное войско, и оно избивало евреев, став для них вратами смерти [34] . Также и на Волыни оставалось много гультяев, быстрых, как орлы, и хищных, как львы [35] , и они разоряли всю область. Славная община Кременец была разрушена, и тамошние евреи были перебиты безжалостно. Один разбойник убивал сотни детей, сотни отпрысков священного древа. Когда он резал детей, он в своем жестокосердии говорил злодеям, его окружавшим; «Трефное мясо бросайте собакам», и он продолжал резать еврейских детей, словно ягнят на бойне, и, смеясь, кричал приятелям: «Кошер» [36] . Евреев убивали повсеместно, но не щадили также и панов.
34
Ср. псалмы, 67, 21.
35
Вторая книга Самуила, 1, 23.
36
«Злодей», убивающий детей, подражая ритуалу еврейского убоя скота — распространеннейший сюжет, широко используемый еврейскими хрониками той поры. «Трефное мясо» (в отличие от «кошерного») — мясо, не дозволенное религиозным евреям к употреблению.
В общинах Луцк и Владимир жесточайше угнетали евреев, не пожелавших принять христианство.
А короля в то время не было. Было выдвинуто два кандидата: Карл и Казимир, но неизвестно было, кто из них будет избран. Князь Вишневецкий также отправился в столицу, в Варшаву, говоря: «Доколе Польша будет оставаться без короля?». Но еще до того, как воцарился Казимир [37] , бунтовщики продолжали распространяться повсеместно по всей стране. И они подошли к укрепленному [38] городу Нароль, в котором укрывалось от вражеского меча около десяти тысяч евреев, мужчин и женщин. Узнав о приближении неприятеля, они хотели бежать, но начальник города насильно заставил их остаться; он расставил стражу со всех сторон и заявил евреям: «Вооружимся и окажем сопротивление неприятелю, и вы окажите нам в этом помощь». Плача,
37
Подробнее о борьбе за польский престол см. в хронике Ганновера и в соответствующих примечаниях к ней.
38
В оригинале «Разрушенный город» — очевидная опечатка.
39
Речь идет о владельце города, организаторе его обороны, Флориане Лаще, действительно погибшем при падении Нароля.
40
Вторая книга Самуила, 1, 23.
41
По Ганноверу, в Нароле погибло 12 тыс. евреев.
Синагога «крепостного типа» в Шаргороде.
В св. общине Томашов сидели еврейские дети в школе рядом все за одним столом и учились по своим книжкам; и их бунтовщики так придушили столом, что они испустили свой дух; ни один не остался в живых. В городе были перебиты также и малые дети, женщины, юноши и девушки и сотни мужчин, а дома и святилища были разрушены.
Оттуда бунтовщики направились всей своей ратью, вместе с десятками тысяч татар, в св. общину славной крепости Замостье. Замостье — крепость, не имевшая себе равной, — было сильно укреплено высокой стеной и глубоким рвом. Паны сосредоточили в крепости множество воинов, там было также и много евреев; и они охраняли стены. Татары и православные, приблизившись, стали оглашать воздух дикими воплями, словно шакалы и страусы. Стрелки были защищены панцирями. Когда начальник города увидел, что бунтовщики приближаются, он приказал сжечь предместье, очистив его от жителей, чтобы неприятель не смог укрываться в домах от обстрела. Поэтому полчища неприятеля не приближались к стенам, а окружили город, находясь в некотором отдалении от него. Паны опасались предпринять вылазку против неприятеля ввиду его многочисленности. Но и бунтовщики не решались приблизиться к городу и штурмовать его, так как они боялись стрельбы защитников, охраняющих его стены.
Между тем в то же время несколько тысяч татар и православных отправилось в св. общину Щебржешин и Турбин. В Щебржешине они убили две тысячи почтенных евреев (перечислить их всех нет возможности), погибших во славу Имени, и обесчестили женщин и девушек, вопивших в отчаянии, но никто не приходил на помощь. После того, как бунтовщики натешились несчастными вдоволь и они им наскучили, злодеи побросали их нагими. Ворвавшись в синагогу, бунтовщики нашли в ней одного еврея, и они его повесили в талесе и в тефилин, так, как они его застали [42] . Потом они поубивали всех прочих евреев, прятавшихся в закоулках домов; они подвергли их жестоким и мучительным пыткам; собаки пожирали их трупы, нагроможденные горами. Сотни младенцев были утоплены в грязи. Священные свитки и книги, изодранные в клочья, валялись в лужах на улицах и стали подстилкой для свиней. Весь город был разрушен до основания, окна и печи в домах были разломаны все до одной. Подобным же образом они поступили в св. общине Турбин и во всем районе вплоть до Люблина.
42
Т.е. в полном молитвенном облачении.
В Быхове были перебиты сотни евреев. Израненные, они валялись повсеместно и во многих из них еще тлела жизнь. Но когда бунтовщики отступили, горожане, предавшиеся веселью, не пожелали больше терпеть смрад от трупов, и они приказали одному нечестивцу похоронить евреев. Раненые стали молить не опускать их в могилу на поедание червям, они говорили, что раны их еще заживут, но начальник злодеев отвечал: «Не будет вам исцеления», и похоронил их еще живых, вместе с трупами. Вспоминая об этом, душа моя обливается слезами. Благочестивый и прославленный р. Гилель из Щебржешина был среди заживо погребенных.
В св. общине Красник явились бунтовщики и перебили там сотни евреев, беглецов и странников из различных мест. Св. общину Ульянов они сожгли, словно хищные звери, а тамошних евреев сожгли и перебили. Бунтовщики сделали также попытку овладеть св. общиной Перемышль, находящейся на берегу реки Сан. Они думали, что смогут шутя захватить город, но Перемышль был спасен паном Кроняком. Поэтому бунтовщики опустошили страну только до берегового Сана, а через реку — по милости Господа — они не смогли переправиться.
Бунтовщики напали также и на св. общину Красноброд, которую они, перебив евреев, сожгли. Также они поступили со св. общиной Тарноград и св. общиной Белгорай. Эти города были сожжены дотла; евреи были безжалостно перерезаны; женщины и дети преданы мучительной смерти. Напрасно они просили злодеев убить их сразу, не мучая. Там было также убито и много неевреев. Лужи крови, в которых плавали трупы от огня пожарища закипали, и тела убитых варились, словно в котле. Зять мой, ученый талмудист р. Цви, из жителей города, и его благочестивый брат р. Давид, происходящие из знатного рода, решили выполнить долг благочестия и предать убиенных погребению, и они поспешили вернуться в город, невзирая на грозившую им смертельную опасность. Но когда они предавали земле последнее тело, пришедшая внезапно ватага бунтовщиков захватила обоих братьев. Угрожая смертью, бунтовщики потребовали, чтобы братья отвели их к себе домой и отдали им все свои драгоценности. Р. Цви привел их к себе и отдал все, что имел; а мой зять р. Давид (да отомстит Господь за его кровь!) простодушно ответил, что у него ничего нет. «За это ты поплатишься головой», — ответили бунтовщики, и, набросив на его шею петлю, они стали его тащить, давить и наносить ему раны, и он был замучен до смерти. Жизнь или смерть р. Цви православные обратили в вопрос забавы. После того, как они подвергли его тяжким пыткам, они начали игру, сделав жизнь р. Цви ставкой в своей игре. «Если я выиграю, — говорил злодей, — он останется у меня, если же проиграю, то зарублю его своею саблей». Слыша эти разговоры, р. Цви взмолился к небесам, и православный — господин его жизни — выиграл; так Господом был спасен р. Цви от рук злодеев.