Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины»
Шрифт:
Естественно, во всех этих текстах упор делался на молитву человека, обращенную к Создателю, на необходимость признать грехи и понять связь между грешными делами и сущностью Божественного приговора. Тем не менее есть и различия. Если Йом-Тов Липман подчеркивает непоколебимость жертв, в молитве из Шаргорода указывается на их неотвратимость. Шабтай Горовиц считает, что эти события были вызваны «забвением Торы», Моше из Нароля оплакивает «милую Польшу, в науке и познаниях древнюю» [44] . Другими словами, в каждой молитве отражались личность и позиция ее автора.
44
Ibid., part 3, pp. 14, 20.
В то же время молитва содержит вполне конкретные данные о событиях, которые к этому времени уже стали символами трагедии евреев Украины.
Особенно важны для исследователя данные о событиях, которые произошли во время последующих войн в Речи Посполитой в середине семнадцатого столетия — русской войны 1654–1655 гг. и шведских войн 1655–1660 гг. (главным образом, 1655–1656 гг.). В этот период, однако, перестали появляться работы, подобные тем, которые касались трагедии 1648/49 гг. — возможно вследствие усталости, вызванной годами убийств и эпидемий [45] . Лишь краткие записи и воспоминания зарегистрировали судьбу общин Литвы и Великопольши [46] .
45
Ср. Dubnow, part 7, p. 44.
46
Например, введение рабби Аарона Шмуэля Кайдановера к его книге «Биркат ха-цевах» о побеге из Вильно в 1655 г. (Hendel, pp. 25–26) или записки еврея из г. Пила о том, что было с его семьей осенью-зимой 1655/56 гг. (Levin L. Ein grosspolnischer Bericht aus der Zeit des ersten Schoweden-kriege.//Historische Momatsblaetter fuer die Provinz Posen, 5 (1904), H. 3, pp. 23–38).
47
Можно назвать как пример «Эль мале рахамим» по убитым в Могилеве (Dubnov Ag. Tson ha-hareiga, цит. по: Hendel, p. 29); записи в книге кагала людинской общины об убийствах, совершенных русской армией и казацкими частями в 1655 г. (ВегnfeId, pp. 204–206); молитву «Эль мале рахамим» по убиенным шведам в Сандомире в 1655 г. (Кandеl D. Rzez Zydow sandomierskich w r. 1655//Kwatalnik poswiecony badaniu przeszlosci Zydo w Polse, 1 [191], no. 2, pp. 111–117); дополнительные сведения о судьбе сандомирского еврейства можно найти в привилегии Яна Казимира от 10 августа 1658 г Goldberg J. Jewish Privileges in the Polish Commonwealth; Charters of Rights granted to Jewish Communities in Poland-Lithuania in the 16th to 18th Cent. Jerusalem, 1958, no. 46, pp. 296–298; «Эль мале рахамим» из книги кагала из Рычивола (Великопольша) по убиенным поляками. Cm.: Levin. Hazkarot kdoshim m’рinkasei mdinat Polin Gadol//Kovets al Yad, 10 (1903), p. 43.
Как бы то ни было Ганновер единственный из еврейских писателей обратил внимание на страдания нееврейского населения на землях, опустошенных войной; он также попытался сформулировать свой взгляд на обстоятельства и причины бедствий 1648 года.
«Золотым веком» называли поляки десятилетие перед 1648 годом. На Украине были подавлены восстания казаков, огромные поместья магнатов превратились в полунезависимые государства. В 1640 году в одной лишь Киевской провинции 27 магнатов владели 68 % усадеб на селе и в городах (47678 и 70235); список возглавлялся Еремой Вишневецким, владевшим 7603 усадьбами, В Брацлавской провинции, где еврейские общины, такие, как Немиров и Тульчин, первыми пострадали в 1648 году, могущество магнатов проявлялось еще сильнее. Уже в 1629 году восемнадцать магнатов владели здесь более 80 % сельских усадеб (51—198 из 64—811). Список возглавлялся великим коронным гетманом Станиславом Концепольским с 18548 усадьбами; его роль в судьбе Богдана Хмельницкого подробно описана Ганновером [48] . Права владения Концепольского сократились даже в годы, предшествовавшие восстанию на Украине. Значительные участки земли, принадлежавшие Речи Посполитой, которые он арендовал, были отняты Еремой Вишневецким, самым могущественным среди украинских магнатов. В 1616 году семейство Вишневецких владело лишь 616 усадьбами; в 1640 году князь Ерема уже имел 7600 усадеб. В последующие годы, вплоть до 1645 года, его владения стали охватывать огромные территории к востоку от Днепра со столицей в Лубнах. В 1640 году он владел 38000 усадеб, 230000 жителей которых должны были платить аренду и оказывать своему хозяину различные услуги [49] .
48
Крыпякевич И.П. Богдан Хмельницкий, Киев, 1954, стр. 18–19.
49
Wojcik Z. Dzike pola w ogniu; o kozaczynie w dawnej Rzeczypospolitej, Warszawa, 1969, p. 148.
Вместе с аристократами прибыли и их помощники — мелкие дворяне и евреи. Последние пришли в качестве торговцев и ремесленников, а также, подобно мелкому дворянству, выступали в роли арендаторов деревень и поселков, плативших арендную плату магнатам; фактически они управляли хозяйством определенной местности [50] .
«На них [местных жителей] смотрели как на низшие существа, и они становились рабами и услужающими поляков и евреев» [51] . В последних словах вводной главы Ганновер напоминает о положении украинцев. Казаки (т. е. реестровые казаки) считались воинами, «имевшими особые привилегии, подобно дворянству, и были освобождены от уплаты налогов. Остальные же украинцы были порабощенными несчастными людьми, слугами князей и дворян. „И делали их жизнь горькою от тяжкой работы над глиною и кирпичами, и от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали их…“ (Исх., 1:14). Дворяне взимали с них тяжкие поборы, а некоторые прибегали даже к жестокостям и пыткам, пытаясь убедить их перейти в католичество. Так несчастны и унижены стали они, что всевозможные сословия, и даже низшие из них (то есть евреи), стали господами над ними» [52] .
50
Etinger, pp. 107–142; Kh. Ben-Sason, Toldot Israel b’jmei ha-beinaim (Toldot am Israel, 2), Jerusalem, 1969, pp. 246–247.
51
Hanover, p. 27.
52
Ibid., p. 28.
Причины восстания Ганновер видит в экономическом и социальном положении украинского населения. Вопрос религии, то есть нажима властей с целью заставить его принять церковную унию, был лишь дополнительной чертой польского правления на Украине. После подавления крупного казацкою восстания под руководством Наливайко (1596 г.) «его народ был еще более порабощен», хотя Ганновер и ошибочно датирует это восстание 1602 годом [53] . Подобным же образом он ошибается, датируя подавление восстания Павлюка 1639-м вместо 1638 года: Ганновер пишет, что восставшие «составили совет с целью стереть имя Израиля» и намеревались захватить Варшаву и возвести своего вождя на королевский трон. Это слухи и рассказы, явно собранные на еврейской улице и усугубленные впечатлением от убийства двухсот евреев, совершенным восставшими, голытьбой и отребьем, а не относительно обеспеченных и спокойных реестровых казаков.
50
Ibid., p. 29.
Понимание существа проблемы и в то же время готовность верить слухам и цитировать ненадежные сведения являются характерными чертами Ганновера. Очевидно, что он не знал о встрече короля Владислава с представителями казацкой старшины, в том числе с Богданом Хмельницким, целью которой было вовлечение казаков в планируемую королем войну с Турцией. Можно также предположить, что Ганновер ничего не знал и о намерениях старого
54
Ibid., 34.
55
Ibid p. 36.
Однако Ганновер понимал, что евреи не представляли собой единого целого. Еврей, носивший ту же фамилию, Якоб Собиленко, предупредил Хмельницкого о нависшей опасности. Но этого было недостаточно, чтобы Хмельницкий изменил свою позицию по отношению ко всем евреям. В тюрьме, во время ночной беседы с пришедшими его навестить казацкими старшинами, будущий вождь украинского восстания сказал: «Знайте, что люди в Польше наглеют с каждым днем. Они принуждают наших людей к тяжкой работе. Не только воеводы их стали нашими господами, но и ничтожнейшие из народов правят нами. Сегодня это стало со мной, завтра это станет с вами. После этого они будут пахать поля на вас, как на волах» [56] .
56
Ibid., p. 38.
Неважно, были ли эти слова сказаны во время встречи; неважно, была ли эта встреча вообще. Ганновер пытался понять причины восстания, указывая на существовавшие социальные условия и на связь между судьбой украинского еврейства и польским господством на этих землях.
Трое авторов «хроник», писавших ранее Ганновера, не пытались нарисовать исторический фон или дать подробности событий, предшествовавших восстанию [57] . Но и они понимали необходимость начать рассказ с общего обзора событий. Меир из Щебржешина пишет в своем характерном стиле, что после смерти короля и до коронации наследника «греки (то есть, украинцы) объединились с татарами и, вооружившись луками, стрелами и прочим оружием, обрели такую силу, они и крестьяне, пашущие землю […] чтобы убить каждую живую душу и оставить себе женщин для бесчестья» [58] . Меир подчеркивает два основных элемента ситуации — союз между казаками и крымскими татарами, с одной стороны, и участие широких масс в восстании с другой. Излагая факты, он подчеркивает цели восставших — убийство и насилие. Общим для него и других авторов является то, что они понимали народный характер восстания. «Люди, жившие в городах, лесах и на селе» соединились с «озлобленными», жившими на границах, пишет Меир; «последовав совета Ахитофеля», Хмельницкий вошел в сговор с извечными врагами казаков, крымскими татарами [59] . «Крестьяне и виноградари, возделывающие землю, — говорит ШаХ, — собираются из близка и далека и подняли руку на короля» [60] .
57
Хотя автор «Петах тшува» упоминает также казнь Павлюка (Gurland, part 7, p. 31).
58
Gurland, part 4, p. 7.
59
Ibid, part 7, p. 33.
60
Bernfeld, pp. 133–134.
Еще один общий мотив всех еврейских хронистов этого периода то, что они видели общность судьбы евреев и поляков в событиях украинской войны и подчеркивали связь судьбы еврейства с бедствиями, постигшими польскую державу. Открытым остается вопрос, следовало ли это из «про польской» позиции авторов или даже из отождествления своих и польских судеб [61] .
Прямую ссыпку на «польский аспект» можно найти лишь в самых ранних трудах, написанных под непосредственным впечатлением событий [62] . «Смотрите, — пишет Меир из Щебржешина, — когда король Владислав умер, перед тем, как король Казимир был коронован, греки и татары быстро объединились» [63] . А Йом-Тов Липман в своей поминальной молитве написал: «Сыны Греции и сыны татарской земли соединились, и, пока не было короля, вошли в страну и разрушили все преграды» [64] .
61
Weіvгуb (p. 166) пишет об «общей судьбе» евреев и поляков.
62
Если опустить упоминание о злой роли С. Чарнецкого в «Тит ха-явен», (Gurland, part 7, pp. 26–27).
63
Gurland, part 4, p. 7.
64
Ibid., part 1, p. 26.
Натан Ганновер точнее всех излагает порядок событий, информируя читателя о том, что привело к беспорядкам, восстанию и войне.
Он также приписывает особое значение смерти короля Владислава IV: «и все польское королевство стало подобно стаду без пастыря» [65] . Эта метафора прежде всего выражает зависимость евреев от королевской власти и общую незащищенность при бедствиях и беспорядках. Даже отец Владислава, король Сигизмунд III Ваза, в правление которого процветала антисемитская литература и Польша стала ареной многих еврейских погромов, представлен Ганновером, как «добрый и честный человек. Он любил справедливость и любил Израиль» [66] . Шабтай ха-Коэн пошел даже еще дальше: «Владислав, справедливый король, достойный быть среди праведных, ибо он всегда покровительствовал евреям и имел с ними союз» [67] .
65
Hanover, p. 41.
66
Ibid.,p. 27.
67
«Мегилат эфа»//Вernfeld, p. 134.