Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь — благая смерть
Шрифт:
Конечно, с точки зрения эволюции дело обстоит иначе. В процессе эволюционного отбора из примитивных клеточных образований с коммуникативной функцией неизбежно должен был развиться мозговой комплекс с неисчислимым количеством нервных клеток и безграничными возможностями контактов — система, неизмеримо превосходящая сложнейшее устройство современных, а возможно, и будущих компьютеров. Именно поэтому нелепо сравнивать деятельность человеческого мозга с компьютером.
Следует отметить, что люди всегда стремились постичь и каким-то образом смоделировать свою мыслительную деятельность. Даже в ту пору, когда предки наши не подозревали, что мыслительные процессы осуществляются в мозге. Даже в ту пору, когда мозг — в силу его консистенции — полагали связанным с полостью носа. Но и позднейшие представления немногим больше соответствовали
А ведь человеку удалось создать не только компьютеры, но и тысячу и одно чудо электроники, химии, медицины и молекулярной генетики. Равно как и боевое оружие, и средства массового уничтожения — к сожалению! Изощренность человеческого ума привела к тому, что мы способны истребить собственный род или же с помощью генных технологий изуродовать свою суть. Все эти обстоятельства необходимо принимать во внимание при оценке возможностей, потенциально заложенных в эволюции мозга.
Впрочем, пора вернуться к вопросу, поставленному в начале главы, а именно: следует ли считать божественным ограничением свободы воли человека тот факт, что мозг наш не способен остановить деятельность сердца и дыхание, что мы не способны положить конец собственной жизни посредством одной лишь силы воли?
Во-первых, нельзя с уверенностью утверждать, будто бы мы здесь совершенно бессильны. Многие убеждены — и я в том числе, — что воля к жизни способна воздействовать даже на смертельное заболевание. Точно так же само желание уйти из жизни может негативно повлиять на исход не столь уж серьезной болезни. В Новом Завете отражено приятие смерти, отказ от борьбы за жизнь. К примеру, в Евангелии от Луки старец Симеон обращается к Богу со словами: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром» (Лк. 2:29). Если Симеон обладал верой, сдвигающей горы, если был убежден, что, как только глаза его узрят Мессию, Господь отпустит его, то отчего бы не предположить, что он ушел из жизни усилием своей воли? Ведь евангелист не упоминает, когда именно — согласно устным преданиям или другим источникам — упокоился Симеон: минуты, часы, дни или недели спустя после мольбы его об отпущении. Иными словами: умер ли Симеон, постепенно отказавшись от борьбы за жизнь (подобно тому, как и ныне поступают многие), или же его сила воли (питаемая глубокой верою) позволила ему умереть без всякой посторонней помощи, по собственному решению, и в этом он мог бы послужить примером человеку будущего.
Но как бы там ни обстояло дело в случае с Симеоном, а нашей воли пока хватает лишь на то, чтобы просить помощи в облегчении ухода из жизни. Однако возможно, что дальнейшее естественное развитие мозга, а также сознательное совершенствование его функций и силы воли — для этого уже существуют испытанные, хотя и не во всех случаях успешные методики — приведут к исключительным результатам, когда столетия, тысячелетия спустя люди окажутся способны путем одной лишь концентрации воли уйти из жизни. Допустим, погрузиться в глубокую медитацию, которая незаметно перейдет в вечный сон.
О возможностях и условиях достижения легкой смерти, о необходимых для этого институтах и возникновении новых профессий речь пойдет в последнем разделе книги.
На основании вышеизложенного мы пока что можем лишь прийти к выводу, что наше духовное и душевное развитие, а вместе с ним и правовая система в своем совершенствовании не поспевали за медициной и биотехнологией, и стало быть, нам все в меньшей степени приходится рассчитывать на естественную легкую смерть. В наши дни пока еще ничтожно мало число людей, способных уйти из жизни усилием собственной воли. Следовательно, нам, нашим
Где рождаются откровения?
У людей любознательных в наше время есть возможность оценить неописуемо сложное, комплексное устройство мозга, его ассоциативные способности и — как следствие — неисчерпаемую безграничность мышления. Например, теперь мы понимаем, что внутренние голоса, побуждающие нас к тому или иному действию, поступку — равно как и предостерегающие от него, — суть продукты мозговой деятельности. Что не только голоса, которые слышатся или чудятся нам в моменты тяжких, одиноких раздумий, но и эмоциональные реакции, влияющие на выбор в пользу «добра» или «зла» и за благое решение вознаграждающие нас чувством удовлетворения, а за противоположный выбор карающие горечью, — все это результаты деятельности мозга. И само ощущение счастья есть не что иное, как деликатес, приготовленный на химической кухне мозга.
Покуда нам не известны были функции и способности мозга и безграничные возможности разума, даже самые мудрые из наших предков не могли предположить, что возникающие у них вопросы и поразительные ответы, информационные понятия, озарения, а также содержащие их легенды и притчи — сплошь производные нашего собственного ума.
Все метафорические толкования непостижимых явлений и событий, собственные мысли, выходящие за пределы повседневного опыта, в древности воспринимались пребывающими в неведении людьми только лишь как наитие свыше, как Божественное откровение. Понятие подсознания, разумеется, было им недоступно.
Не собираюсь доказывать кому бы то ни было, что Божественного откровения не существовало и не существует сейчас; речь идет лишь о том, что мозг человека, разум его несколько тысячелетий, а может, и десятки тысяч лет назад действовал точно так же, как сегодня. Значит, подобно тому, как сегодня у нас зарождаются поразительные мысли, точно так же и у предков наших могли возникать необычайные истории и притчи, происхождение коих они (по неведению) с полной уверенностью приписывали неким высшим силам.
Более того, можно допустить, что мысли, которые невозможно было осознанно соотнести с их первоисточником, возникали у наших предков чаще, чем у нас. Ведь в нынешнее время мысли человека все в большей степени базируются на фундаменте накопленных знаний и связанной с ними рутиной логического рассуждения; при этом все меньше простора остается для нового, оригинального и необычного хода мысли.
Иными словами: с расширением мира, познанного вплоть до деталей, все более сужается находящийся за его пределами мир трансцендентный. Но поскольку о трансцендентном мы априори не знаем абсолютно ничего, то и предыдущее утверждение лишается своей категоричности. Хотя здесь следует все же отметить, что по мере того, как пращуры наши осваивали все более отдаленные от своей пещеры территории, все дальше и дальше отодвигалась граница непознанного и необъяснимого. Чем большее пространство охвачено нашим знанием, тем протяженнее его граница с непознанным. Она расширяется и поныне, когда благодаря обсерваториям, размещенным на вершинах гор и даже в космосе пределы «познанного» мира уже не исчислить и световыми годами. Но и в рамках знакомого нам, изученного мира встречается бесконечное множество явлений, которым нет однозначного объяснения.
Точно так же столкнулись мы с лежащими за пределами нашего разумения, с необъясненными прежде явлениями в период открытия внутреннего мира клеток и атомов. Но это всего лишь физический мир, бескрайность которого не может идти в сравнение с духовной вселенной, лишь малая доля которой — осознанная часть собственного внутреннего мира — и то едва-едва освоена человеком. «Вселенная мысли» настолько безгранична, что способна вобрать в себя весь познанный физический мир. И — помимо сущего множество воображаемых миров. Мы в состоянии представить себе их Создателей точно так же, как сам акт творения, причем в различных его вариантах: в каждой культуре присутствует своя версия сотворения мира. Что же тогда говорить о беспредельности подсознания и всей сложности человеческого мышления?