Эвтаназия, или Последний парад
Шрифт:
— А что нужно? — подсуетилась Зарецкая.
— Нужен человек, не боящийся крови! — пояснил Гузь. — Помочь нужно в операционной! Медсестра нужна!
— Корень свернул меха аккордеона и встал: — А медбрат тебе подойдёт?
— Маша крови не боялась! — выступила вперёд чукча. — Маша всегда помогала: кто рожал, кого медведь порвал!
— Ну, тогда за мной, — облегчённо вздохнул Гузь и повёл помощников в операционную.
— Зарецкая налила себе стакан коньяка и залпом выпила.
— Капитан Кожанов тяжело застонал
— Вам плохо? — забеспокоилась Людмила Геннадиевна.
— Что вы, замечательно, — проговорил капитан и заскрипел зубами.
— Вы не любите пьющих? — догадалась Людмила Геннадиевна.
— Терпеть не могу, — искренне сознался капитан.
— Как я вас понимаю, — вздохнула Людмила Геннадиевна.
Операция длилась около четырёх часов.
Баринов с удивлением посматривал на свои руки: почти уничтоженные артритом руки подчинялись ему как в молодости!
Маша промокала кровь на лице звезды и пот на лице Баринова, Гузь следил за состоянием Галы по приборам, а Корень подавал необходимые инструменты. Несколько раз он путался от напряжения и вместо скальпеля подавал паяльник, но Баринов терпеливо поправлял его: — Я сказал — скальпель!
Когда Баринов стал накладывать швы, Маша взяла у него иголку из рук и стала делать это значительно аккуратнее и быстрее.
— Ты где это так научилась? — удивился Баринов.
— Это всякий чукча умеет, — скромно ответила Маша.
— Ясное дело, — произнёс Корень и схватился за спину.
— Присядьте, — помог ему Баринов и провёл рукой по позвоночнику, — у вас межпозвоночная грыжа?
— Ты что, моё дело видел? — удивился Корень.
— Я своё дело знаю, — Баринов швырнул резиновые перчатки в мусорник, — следите за давлением!
Он вышел на палубу с сигаретой в руках.
Светало.
Все пассажиры судна, вся команда, отец Евлампий и даже Алекс с Майклом молча смотрели на Баринова. Он выдержал паузу, закурил сигаретку и ещё раз взглянул на молчаливый строй.
— Будет петь! — громким голосом объявил Баринов.
Могучее русское «ура» покатилось над зеркальной гладью Чёрного моря.
Комиссар турецкого отделения Интерпола отодвинул в сторону одну спящую девушку, повернул на бок вторую, третья проснулась сама, ласково улыбнулась ему и призывно протянула руки. Комиссар дотянулся до компьютера — экран загорелся. Комиссар прочитал информацию, грязно выругался по-турецки и бросился из спальни вон.
Девушки проснулись от криков и ругани, и одна из них, потянувшись, сказала подругам: — І чого б я, оце, зранку так матюкалась?
— Турок, мать би його так, — сказала вторая и обняла цветастые подушки, вышитые чёрно- красными петушками.
Все турецкие телеканалы транслировали арест международных контрабандистов.
Армейские
Алекс и Майкл давали интервью корреспонденту Евроновостей:
— О том, что за нашей спиной готовиться операция по контрабанде оружием, — расслабленно сообщал Алекс, — мы поняли только в море! Но нам удалось связаться с Интерполом и предупредить бюро о готовящемся преступлении!
Он показал заветный телефон.
— Хэлло, Мюллер! — игриво произнёс Алекс в камеру.
Оператор попытался наехать покрупнее на Майкла, но тот немедленно надел тёмные очки.
— Какие сволочи, — усмехнулся Константидис глядя на экран телевизора, — как же они вычислили Штирлица? Ведь такая легенда была.
— Вертолёт готов! — подсуетился его помощник.
— Вылетаем! — вскочил на ноги Константидис.
В двухместную винтокрылую машину долго втискивался отряд спецназа.
В одном из портовых складов турки быстро организовали импровизированный концлагерь и запихнули туда всех, кроме Кожанова, Алекса и Майкла.
Отец Евлампий успокаивал паству, обходя всех перепуганных людей, и даже животные переставали нервничать, услышав голос батюшки.
— Господь не оставит нас, — утешал отец Евлампий паству, — молитесь и кайтесь за помыслы ваши грешные!
Баринов, Маша, Корень, Зарецкая и. Ломила Геннадиевна не отходили от звезды, приходящей в себя после операции. Лицо её теперь было закрыто не вуалью, а белыми бинтами, но было видно, что рот у Галы закрыт.
Нечитайло, Луценко и Гузь организовали работу команды по помощи тем, кто в ней нуждался, а сами собрались на совет.
— Ну, — поставил вопрос ребром Гузь, — что делать будем?
— Этих петухов голландских увезли как героев! — тяжело вздохнул Луценко.
— Так и Николаича, вроде, куда-то увезли, — заметил Нечитайло.
— Знаем мы, куда увезли Николаича, — покачал головой Гузь, — хоть бы не убили.
В этот момент они увидели, что Корень поманил пальцем одного из охранников, тот подошёл поближе и вдруг стал крепко, по-братски обнимать пахана.
— Дружба народов? — удивился Нечитайло.
— Мафия бессмертна, — усмехнулся Гузь.
— Эй, мореманы! — поманил командиров корявым пальцем Корень и те подошли поближе.
— Нужно тему перетереть, — веско заметил Корень, — тут свои пацаны нарисовались. Будем думать, как ноги делать.
— Мы без капитана — никуда, — осторожно заметил Луценко.
— Не бычься, краб! — усмехнулся Корень. — Мы сейчас забьем стрелку с твоим капитаном.
Капитана Кожанова допрашивали по-турецки.