Эйзенхауэр. Солдат и Президент
Шрифт:
Впервые Эйзенхауэр встретил Даллеса в апреле 1952 года в штабе верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами Североатлантического союза в Европе. Он оценил интернационализм Даллеса, его приверженность НАТО и готовность оказывать помощь иностранным государствам. Глубокое знание Даллесом вопросов мировой политики произвело на Эйзенхауэра впечатление. Как-то он сказал Эммету Хьюзу: "Есть только один человек, которого я знаю и который видел больше стран, разговаривал с большим числом людей и знает больше, чем Даллес, и этот человек — я"*2.
Кроме того, Эйзенхауэр испытывал какую-то особую привязанность к Даллесу. И в этом он был совершенно уникален, так как практически все,
[* Dull (далл) — по-английски означает "скучно". Даллес — несколько искаженная форма от "очень скучно". —3десь и далее примечания переводчика.]
Эйзенхауэр хотел, чтобы Лодж занял пост помощника президента (фактически главы аппарата сотрудников Белого дома) или же постоянного представителя США в ООН. Лодж предпочел второе. И Эйзенхауэр придал этой должности более высокий уровень: министр — член Кабинета, причем по значимости она была второй после государственного секретаря. Адамса Эйзенхауэр попросил исполнять обязанности помощника президента и также поднял эту должность до уровня члена Кабинета министров. Ранее он намеревался предложить это место Браунеллу — одному из самых известных юристов Нью-Йорка, близкому соратнику Дьюи, но потом решил назначить его министром юстиции. Дьюи, который был губернатором Нью-Йорка, сказал Браунеллу, что не хотел бы, чтобы его кандидатура рассматривалась на какую-либо должность в новой Администрации.
Кандидат на пост вице-президента от Республиканской партии на выборах 1948 года Эрл Уоррен (кандидатом в президенты стал Дьюи) был губернатором Калифорнии. В разговоре с ним по телефону Эйзенхауэр признался, что поначалу предполагал отдать ему пост министра юстиции, но по размышлении решил назначить на эту должность не его, а Браунелла. Уоррен согласился: Эйзенхауэр сделал блестящий выбор. И тогда Эйзенхауэр сказал: "Я хочу, чтобы вы знали: я намерен предложить вам занять место члена Верховного суда США при первой же вакансии". Это решение Эйзенхауэр ранее обсудил с Браунеллом, который так же, как и Эйзенхауэр, был самого высокого мнения о манере поведения Уоррена, его характере и эрудиции. Эйзенхауэр сказал Уоррену: "Это мое личное обязательство перед вами"*3.
На должность министра обороны, главы ведомства, являющегося крупнейшим работодателем и покупателем в мире, Эйзенхауэр назначил Чарльза Е. Вильсона, президента "Дженерал моторс" — крупнейшей частной корпорации. О Вильсоне говорили, что он самый высокооплачиваемый менеджер в США, и поэтому, очевидно, считалось, что он способен управлять обширной империей Пентагона. Пост министра финансов получил Джордж Хэмфри, президент кливлендской компании "Марк А. Ханна" — обширного конгломерата, имеющего интересы в различных сферах. Со всеми перечисленными лицами сам Эйзенхауэр никогда не встречался — решения об их назначении он принимал на основании рекомендаций своих советников. Он обнаружил, что Вильсон простоват и не обладает широтой мышления; что же касается Хэмфри, то ему он симпатизировал. Фактически Хэмфри был единственным членом Кабинета министров, за исключением Даллеса, с которым у Эйзенхауэра сложились теплые, дружеские отношения. Они были почти одного возраста, в равной мере испытывали страх перед дефицитом финансов, любили охоту и рыбную ловлю. При первой же встрече Эйзенхауэр протянул руку лысеющему Хэмфри, улыбнулся и сказал с усмешкой: "Ну, Джордж, я вижу, что ты расстаешься со своими волосами точно так же, как и я"*4.
Министром внутренних дел Эйзенхауэр назначил Дугласа Мак-кея, у которого заканчивался срок пребывания на посту губернатора штата Орегон. До вступления на политическое поприще Маккей преуспевал в области продажи и обслуживания автомашин. Другой бизнесмен, Синклер Уикс из штата
Эйзенхауэр сказал своим советникам, что желал бы видеть в составе своего Кабинета хотя бы одну женщину. Советники рекомендовали ему г-жу Овету Калп Хобби, которая издавала одну из газет в Техасе, была членом клуба "Демократы за Эйзенхауэра" и весьма содействовала выдвижению Эйзенхауэра кандидатом на пост президента. Эйзенхауэр знал ее во время войны, когда она руководила Женской вспомогательной службой армии. Он сказал ей, что намерен просить Конгресс дать согласие на создание единого Министерства здравоохранения, социального обеспечения и образования; когда такое министерство будет создано, он поручит ей стать во главе его. А пока просит ее "покомандовать" в Федеральном агентстве безопасности. Хобби приняла это предложение.
Особенно трудно было решить, кого назначить министром труда. Республиканцы ожидали, что у них возникнут сложности в отношениях с организованным рабочим движением, которое будет выступать если не за полную отмену закона Тафта — Хартли, то, во всяком случае, за коренное его изменение. По мнению Эйзенхауэра, эту должность должен был занять человек — выходец из рабочего движения. Он выбрал Мартина Дуркина из Чикаго, который возглавлял профсоюз водопроводчиков, входивший в Американскую федерацию труда. Среди членов Кабинета Дуркин был единственным демократом и единственным католиком.
Итак, Кабинет был сформирован. В "Нью рипаблик" появилась следующая заметка: "Айк сформировал Кабинет, состоящий из восьми миллионеров и одного водопроводчика"*6. Но самым примечательным было то, что среди членов Кабинета не было ни одного администратора с опытом ведения дел на правительственном уровне. (И в самом деле, откуда им было взяться, если с 1933 года республиканцы были отстранены от власти.) Но все они достигли успехов как бизнесмены, юристы или водопроводчики, и все, за небольшим исключением, только благодаря самим себе.
В Нью-Йорке Эйзенхауэр продолжал жить в микрорайоне Мор-нингсайд-хайтс, в доме президента Колумбийского университета. В жизни Мейми наступил период суеты: она занималась и покупкой одежды, которая была необходима на церемонии вступления в должность президента, и подготовкой к переезду в Белый дом. К переезду уже в который раз. Но теперь ее утешало, что впервые за тридцать пять лет она могла рассчитывать прожить на одном месте четыре года. Барбара и трое внуков приезжали в Морнингсайд по праздникам, поэтому Сочельник и Рождество обещали быть особенно приятными. Айк подарил Мейми золотой браслет с тремя подвесками в форме сердца; на них были выгравированы имена: Дэвид, Барбара Энн и Сюзан. Однако в рождественский вечер, когда Айк был занят разделыванием индейки, Мейми почувствовала себя плохо. Доктор Говард Снайдер, который в течение многих лет был личным врачом Эйзенхауэров и жил вместе с ними, дал ей сульфидин и уложил ее в постель. Она оставалась в постели несколько дней, но и в таком положении не прекращала своей деятельности — занималась организацией перевозки вещей из Нью-Йорка в Вашингтон. Главное, надо было помнить, какая вещь принадлежала Эйзенхауэрам, а какая — Колумбийскому университету.