Ёжиково молоко
Шрифт:
А недавно Виталик ко мне домой приходит печальный, шопесдец, как Гитлер на 9 мая, по всему видно, что у человека серьёзная трагедия, а нихуя не мелкие траблы и недоразумения, как у прочих. Я его последний раз таким видел, когда его сосед из зоны вернулся условно-досрочно. Этот, сцуко, рецидивист Виталиковы музыкальные пристрастия сразу категорически не одобрил, и заставил его учить «Владимирский централ» и «Таганку – все ночи, полные огня». А Виталик только про осень может петь, такой у него фетиш, нах, куда Таганка вписывается, как Фреди Меркьюри в кубанский казачий хор. Короче, полный музыкальный антагонизм. Потом,
– У меня деда вчера похоронили.
Я, если честно, поначалу даже удивился децел, ну типа, что у Виталика, оказывается, родственники имеются. До этого я почему-то считал, что его вообще какой-то сумасшедший учёный в секретной лаборатории по ошибке собрал, когда над мышами эксперименты ставил негуманные. А потом ебало скорбное состроил, согласно моменту:
– Крепись, – говорю, старик, – жизнь всегда забирает самых лучших из нас. Поэтому тебе долголетие обеспечено лет на сто вперёд. Наверное ещё всех нас переживёшь, Агасфер шестиглазый, – и ещё один стакан ему протягиваю. Виталик опять выпил, нихуя не закусывая, и давай руками по сторонам шурудить в поисках гитары, ага, он всегда так себя ведёт после второго стакана. Пока про осень не споёт, не успокоится. Затем вроде утих, слюни с подбородка вытер.
– Деда, – говорит, – не жалко нихуя. Тот ещё гондон был. Всё детство меня костылём пиздил, фашист проклятый. И конфеты ныкал постоянно. Говно, а не человек, хотя и ветеран. Дело в другом. У него орденов и медалей, как у породистой овчарки на выставке. С ними всеми, сцуко, и закопали…
И такую паузу, гандон, сделал неебическую, как будто он сейчас не у меня на кухне косорыловку жрёт без всякой меры, а на МХАТовской сцене принца датского изображает в натуре. Ту би ор нот ту би… вот, блядь, загадка.
Я, конечно, покивал сочувственно, типа, вот же люди несознательные пошли, могли бы в музей медальки эти сдать, ну или милостыню в них собирать, так же по-любому подавать будут больше. А Виталик ещё больше закуксился.
– Я в инете цены на эти медали посмотрел. Они как новая сочинская Олимпиада стоят, пицот мильонов тугриков. Так что надо деда обратно выкапывать. Я уже и покупателей нашёл на эти цацки, нумизматов каких-то хронических. Выручай, тринадцатый. Там всего-то делов, как стемнеет, раскопать Виктора Никаноровича, пабырому, награды свинтить, и опять почвой засыпать по периметру. Никто ничего и не заметит. Отвечаю.
Хуясе, думаю, как Виктору Никаноровичу с любящим внуком повезло нипадецки. Такой и тушку деда на органы пустит, не задумываясь, по спекулятивной цене. Бизнесмен хуев. А сам прикидываю, что лишние бабки не помешают в покосившемся бюджете. Хули, кризис в стране. Скоро с пива на гидроколбасу из-под крана придётся переходить. Ебал я в рот такие метаморфозы. А тут всего-то забот – жмура одного из чернозёма выковырять, это ж всяко не нефтяную скважину пластмассовым совочком из детского набора
– Хуй с тобой, – говорю, – Виталик. Выкопаем твоего пращура орденоносного. Только медали сам снимать будешь, я труп пальпировать не собираюсь, нуивонахуй всю эту некрофилию. У меня на покойников аллергия и пиелонефрит.
Виталик обрадовался сразу, мародёр ебучий. Опять песню про осень затянул: «Где он, майй…вечный майй…», пока я ему не пообещал гитару на башке разъебошить. А как стемнело, выпили чуть-чуть, для храбрости, и запиздили с лопатами на городское кладбище. Виталик ещё сказал, что мы ахуенно на индианов джонсов похожи, тот, типа, тоже археологом был ниибацо, и по могилам шустрил. Я хуйивознаю, как насчёт этого самого пидора с бабским именем, но мне Виталик наркомана дядю Фёдора из мультика про Простоквашино отчётливо напомнил, со всей его животной пездобратией в поисках клада, только без тачки почему-то.
А когда на кладбище пришли, там совсем и не до мультиков стало. Антураж яибу какой депрессивный. Ещё и фильмы разные вспоминаются не к месту, где какие-нибудь апёздолы вот так склеп разворошат, ради ништяков, или просто для поебаться, а потом к ним в бункер вместо почтальона мумия из преисподней припиздит на самокате и жестоко апесдюливает всех, без суда, нах, и следствия. Впезду такие ассоциации. К тому же ещё и сатанисты оголтелые сейчас моду взяли шароёбица где ни попадя. Вполне вероятно, что у них как раз на могилке Виктора Никаноровича шабаш ниибацо, с последующим жертвоприношением. Пустят нас на шаурму, сектанты обдолбленные, и не поморщатся.
Но вроде всё без эксцессов обошлось. Виталик какой-то крест покосившийся увидел при свете луны. Тут, говорит, и покоится Виктор Никанорович, светлая ему память, пидорасу старому. И давай лопатой ебашить, как гусеничный экскаватор, я хуй за ним поспевал. Так бы, если он на гроб через полчаса не натолкнулся, к утру сто пудов уже бы в Австралию новую ветку метро проложил, с пересадкой в Мозамбике. По-любому у него в основании генеалогического древа кроты какие-то зашухарились, вопреки всяким дарвиновским эволюциям.
Дальше я уже в сторону отошёл, чтобы освободить доступ к гробнице Рамзеса Никаноровича. А когда на содержимое чёрного ящика глянул, то сперва решил, что мы Брежнева ненароком вырыли. Хуле, Шевчук-старший в полной экипировке – тот ещё монумент. Это как если б дорогой Леонид Ильич втихушку у маршала Жукова все его медали попиздил и рядом со своими бы нацепил по всему макинтошу. Лежит, короче, такой, сука, божий одуван в орденах, как в чешуе с ног до головы, и на внука своего непутёвого вообще ноль эмоций, как будто к нему вот так каждый день в могилу родственники на огонёк заглядывают с эксгумацией.
Но только Виталик лапки свои алчные к орденам протянул, такой экшен начался, яибу. Блокбастер, нах. У соседней могилы что-то хрюкнуло, ёбнуло устрашающе, дым, сцуко, повалил во все стороны, а из-за обелиска демон вылезает здоровый, как внебрачный сын Годзиллы от Кинг-Конга, который, оказывается, всё-таки жив. В балахоне с капюшоном на башке, и с тяпкой, сцуко, за плечами. Очевидно, у них в преисподней косы с вилами как раз кончились, дефицит инвентаря, нах. Пальцем на Виталика показывает и рычит инфернально, голосом Дарта Вейдера, узнавшего, что Люк вообще нихуя не его родственник: