Фабрика Искусств

Семёнова Инна

– Мама, но Хельга тоже теперь будет жить в этом доме. Я хочу, чтобы ей было комфортно, – все еще пытался спорить Вик.

– Сынок, ты не забывай, этот дом и небольшой счет в банке – это все, что осталось нам от твоего отца. Своими деньгами можешь распоряжаться как хочешь, но дом я прошу оставить в том виде, как он есть, – женщина перешла на повышенный тон.

Я удивленно приподняла бровь от неожиданной информации. А мне про свой счет в банке Вик ничего не рассказывал. Тем временем спор продолжался, но я уже заранее знала, что у моего жениха шансов мало.

– Мам, ты подумай хорошенько.

Мы давно уже не обновляли интерьер. А Хельга предложит очень хорошее и функциональное решение, я ее знаю.

И тут свекровь сменила тактику.

– Вик, в этом доме все осталось так, как было при твоем покойной отце, – женщина громко всхлипнула. – Мне дорога здесь каждая мелочь, как память о нем.

Я горько усмехнулась и осторожно, на цыпочках двинулась в сторону кухни. Дальше можно не слушать. Битва проиграна. Я оказалась права.

Глава 4

Неделя ожидания, хоть и показалась бесконечно долгой, все же наконец закончилась. Тему переделки дома Вик больше не поднимал, и я молчала. Зато я успела перерисовать и оформить в бесконечность все узоры с тканей. Получилось очень здорово, мне нравилось. Даже Вик, несмотря на его скептическое отношение к Художественной магии, мою работу одобрил. Теперь осталось угодить руководству фабрики.

Настал этот очень важный для меня день. Немного взволнованная, я собиралась с особой тщательностью. Юбка была идеально разглажена, блузка сияла ослепительной белизной, кожаный корсет туго обтягивал фигуру, подчеркивая тонкость талии.

Вик зашел в мою комнату, когда я уже зашнуровала второй сапог. Встал на пороге и застыл. Я почувствовала его взгляд и подняла глаза.

– Ты что, собираешься в этом идти на работу?! – прорезался парень.

Я непонимающе похлопала ресницами, оглядела шнуровку, одернула юбку, и вопросительно уставилась жениха.

Тот скривился, решительно подошел и положил руки мне на талию. Затем его пальцы медленно двинулись вверх. Корсет заканчивался под грудью, эту самую грудь очень красиво подчеркивая. Именно там руки Вика и застыли. Я тут же сбросила его наглые ладони и вопросила:

– Вик, в чем дело?

– Ты в зеркало на себя смотрела? – гневный вопрос.

– Смотрела. Дважды, – отвечаю, уже теряя терпение.

– И ты пойдешь в этом?

– Да! А в чем дело? – все еще пытаюсь понять причину его недовольства.

– Хельга, – угрожающе начал жених, – я не желаю, чтобы все вокруг таращились на твою грудь и твою талию, затянутую вот в это!

Я демонстративно закатила глаза. На что услышала гневное:

– Переоденься!

Я тяжело вздохнула, вывернулась из объятий и вышла из комнаты. Вик остался стоять, где стоял. Оказавшись в коридоре, я прихватила уже приготовленную папку с эскизами и рулон с тканями, и уже собиралась выйти за дверь, но в последний момент меня довольно ощутимо схватили за локоть.

– Хельга! – до крайности возмущенный голос Вика.

– Вик, прекрати, пожалуйста, я уже опаздываю, – и, резко высвободив руку, я шагнула за порог.

Решила пройти до фабрики сегодня пешком, проветрить голову и успокоиться. Да, я злилась. И что это такое было, хотела бы я знать? Вот только сцен ревности в наших отношениях и не хватало!

А

мне было очень сложно сейчас между прочим. Привычная студенческая жизнь к большому сожалению закончилась. И вот я уже иду не в знакомую и ставшую родной за пять лет обучения Академию, а на совершенно незнакомую фабрику с чужим коллективом и руководством с непонятными претензиями. И мне сейчас лишний нервоз совершенно ни к чему, и без того волнительно и страшно. Эти собственнические замашки Вика иногда просто бесят! Мне сейчас не выяснение отношений нужно, а совершенно иное – поддержка и участие. Я тяжело вздохнула.

 “Вот скоплю денег, – мстительно подумала я, – куплю билет на аэростат и полечу к маме”.

Я мечтательно представила, как однажды ворвусь в родительский дом, прямо с порога крепко обниму и расцелую мамочку, потом в свою очередь распахнет мне навстречу объятия папа, а я прижмусь к такой надежной, широкой груди. И только стоило об этом подумать, на душе сразу стало тепло и очень уютно. Я даже немного успокоилась, тихонько улыбнулась сама себе и уже вполне беззаботно зашагала по улице.

На проходной быстро прошла знакомую процедуру вопросов – куда, к кому и почему, затем пробежала по территории и поднялась в приемную.

Ожидаемо, за столом в комнате сидела знакомая блондинка. Едва взглянув на вошедшую меня, Ерина просияла:

– Привет! Поздравляю с первым рабочим днем! – и тут же поинтересовалась: – Как настроение?

– Волнительное, – призналась я, – привет, Ерин.

Девушка сочувственно улыбнулась и сходу предложила:

– А пойдем чай пить.

– Не откажусь, – улыбнулась в ответ.

Секретарь выпорхнула из-за стола и направилась на кухню. Я вошла за ней в уютное помещение и сразу заняла место за круглым столиком, чтобы не мешать Еринке хозяйничать.

Наливая ароматный крепкий чай из красного заварника, блондиночка поведала:

– Можно немножко расслабиться, пока господина директора нет. Начальство обычно позже приходит.

Я притянула к себе кружку, наполненную янтарной жидкостью, обняла ладонями. Металлическая оплетка, в которой плотно сидела стеклянная чашка была горячей, но не обжигающей. Приятное тепло, от которого мои холодные руки очень быстро согрелись. Я с наслаждением отпила ароматного, невероятно вкусного чая, и действительно почувствовала, как отпускает волнение. Удивительный напиток.

– Ерина, – обратилась я к секретарю, – а ты покажешь мне мое рабочее место?

– О! Конечно, пойдем, – с готовностью ответили мне.

Мы вдвоем поднялись на второй этаж и завернули в противоположную от кабинета директора сторону. Как раз к тем самым помещениям со стеклянными стенами.

Блондиночка широким жестом открыла передо мной стеклянную дверь. И, как только я вошла внутрь, торжественно объявила:

– Вот твое рабочее место, Хельга!

Я с удивлением распахнула глаза. Кабинет, или правильнее сказать, художественная студия, был большой и очень светлый. Широкие, от пола до потолка окна открывали вид на урбанистический пейзаж. В середине помещения стоял шестигранный стол, заваленный различными образцами. Вообще образцы были повсюду: на специальной стойке, на шкафах, на столах и даже на полу имелась парочка длинных полотен.