Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия

Савченя Ольга

Я не могла разобраться в собственных чувствах, потому что их побеждало одно единственное – постыдное злорадство. Пыталась его отогнать, но сердце не обманешь – оно безудержно ликовало, а вместе с ним, как бы ни боролась, ликовала и я. Парочка сидела по разным сторонам дивана в тени цветов. Хмурая эльфийка, закинув ногу на ногу, оголив верхнюю в нескромном разрезе красного платья, скользила поверхностным взглядом по толпе. Кейел развалился в углу, удерживая очередной бокал с выпивкой, и неотрывно смотрел на меня. Он все еще был потрепан, но уже умылся,

и взгляд казался трезвее.

Молодая служанка с полным подносом дынного вина на секунду отвлекла. Я взяла бокал, улыбнувшись совсем юной человечке. Подросток? Светлые кудри были собраны на затылке, курносый нос усыпан веснушками, а хрупкие плечи опущены. Она отступила так же тихонько, безмолвно, как и подошла. Совсем запугали людей… Я поднесла бокал к губам, коснулась стекла, опять встречаясь с наглым, точно ревнивым, а от этого опьяняющим взглядом Вольного, но…

Человечка на важном торжестве? Даже если прислуга… И почему кажется, будто я ее уже где-то видела? Осторожно отстранила бокал от себя и, не раздумывая, направилась к ближайшему слуге, стоящему с подносом у стены.

– Люди прислуживают на этом вечере? – спросила я.

Он пришел в замешательство. Боится оскорбить невесту правителя?

– Нет, почтенная, – склонил голову.

От лица отхлынула кровь, руки похолодели. Я мигом протрезвела, протянув бокал эльфу.

– Проверь, не отравлено ли.

Он глянул на меня расширившимися от испуга глазами, позабыв, что нельзя смотреть прямо. Уши дернулись синхронно, и он мгновенно поставил поднос на столик и, забирая у меня бокал, произнес.

– Как прикажете, почтенная. Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Слуга уходил быстро и без оглядки.

Я потерла лоб, надеясь, что просто ошиблась, и никто не собирался отравить меня, но почему-то не сомневалась: новости огорчат. Во рту пересохло, но я боялась прикасаться к бокалам. Параноик ты, Анька! Посмотрела на Волтуара. Правители давно поднялись с тронов и теперь стояли у одного из столиков в компании мужчин. Наверное, они общались о политике. Я потянулась к метке, но отдернула руку, понимая, что не хочу приближаться к Волтуару. Не сейчас, когда успокоительное перестало действовать, когда все чувства приходят в норму. Мутит от этого дворца!

Заметила, как громко смеющаяся эльфиорка берет со стола стакан с водой, отпивает немного и уходит за своим спутником обратно в толпу. Она осталась жива, здорова. Я подошла к этому же столу, тоже взяла стакан с водой и направилась к лестнице, ведущей на второй ярус. Поднялась, едва касаясь кончиками пальцев блестящих, белоснежных перил. На первом балконе стояли какие-то мужчины, а на втором послышался женский смех… Только на четвертом балкончике, самом дальнем, неприметном и выходящем на темную сторону парка, было свободно.

Прохладный воздух погладил плечи, остудил горящее лицо, наполнил легкие цветочной свежестью. Я глотнула воды и облокотилась на перила. Меня мелко трясло. Не находилось ни одного успокаивающего предположения, почему

вдруг ко мне подошла человечка, если ее не должно тут быть. Видимо, мои эмоции от сегодняшних событий достигли какого-то пика, и чем больше я думала, рассуждала, тем сильнее бушевала буря внутри.

Встрепенулась. А если в самом деле покушение? Если убийца видел, как я уходила сюда? Сколько метров до каменной брусчатки парка с этого балкона. Разобьюсь, если столкнут. Вдруг за мной следили и заметили, что не выпила вина? Духи Фадрагоса! Надо возвращаться обратно. Замерла у входа, сжимая стакан двумя руками, вспоминая убежище Стрекозы. Меня могут убить и в толпе. Прямо в зале. Если захотят, то могут. Вернулась и снова облокотилась на перила, стараясь успокоиться, но не получалось.

Вздрогнула, услышав шорох за спиной. Перепугалась, едва не выронив стакан.

– Почему не празднуешь со всеми? – спросил Кейел прилично протрезвевшим голосом. Чем-то отпоили? Только забыли в порядок привести.

Он приблизился, встал рядом, тоже облокотившись на перила и вглядываясь в темноту парка.

– Захотелось подышать свежим воздухом, – равнодушно ответила, немного расслабляясь.

Рядом с Кейелом меня может убить только Кейел…

Когда тишина стала угнетать, я спросила:

– Почему Айвин не исцелила лицо?

– Обиделась.

И опять тишина.

Рядом с Кейелом даже возможное покушение становилось чем-то далеким, несущественным…

Мы молчали, но в этом молчании казалось застыли слова. Заполняли ночное пространство собой. Все еще не озвученные они давили тяжестью, сжимали в железные оковы грудь, сердце, заставляли открывать рот, но… Такие непроизносимые, такие сложные в своей простоте, что язык прирастал к небу. Немел. Но слова требовали выхода, до слез просились наружу. Они должны прозвучать. Но какие?.. Извинения, объяснения, оправдания… А оно нам есть? Найдется ли для нас нормальное оправдание?

Лунный свет не согревал, окутывал холодом. Ночное уханье птиц смешалось с далеким стрекотом цикад, а запах фиалок дразнил, подталкивал к Вольному, напоминая, что он не пахнет цветами. В запахе его кожи можно спрятаться и забыться.

– Аня, что происходит с нами?

Тихий вопрос оглушил. Я мысленно повторила его, но ответа не нашла. Снова злость, потому что чертов ответ не находился… Я не могла придумать объяснений, чтобы вместиться в несколько слов. А если больше, тогда не правда?

За все время, что я была с Женькой, мне не приходилось ощущать всего того, что почувствовала с Кейелом. Боль иногда смешивается с радостью. Счастье мимолетно вспыхивает после сильнейшей горечи. Я не знала об этом. Не знала и того, что когда-нибудь буду с трудом удерживать себя, чтобы просто не прикоснуться к руке мужчины. Только легкое прикосновение. Всего лишь раз. Но такой желанный раз, что мышцы сводит в теле, немеют. С ума схожу рядом с ним. Разве так бывает?

– А что происходит? – мягко спросила, украдкой подглядывая за Кейелом, запрещая себе двигаться.