Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия
Шрифт:
– Исполняйте приказ, – повторил Когурун страже.
Я видела блеск начищенных доспехов. Понимала, что как только стражники доберутся к девочке, ее вырвут у меня из рук. Не удержу… Вскочила на ноги и загородила собой, выкрикивая:
– Почему не спросите у Сиелры?! Это она дала им яд! Они исполняли ее приказ! Это она виновата!
Комната дернулась, пошатнулась, в глазах потемнело, а в голове зашумело, тоненько зазвенело. Я не сразу поняла, что смотрю на пол перед собой. Ладони немного запекли, а щеку дернуло легкой болью.
– Волтуар, не
Что-то щекотно заскользило по щеке, скатывалось теплом. Я прикоснулась к ней, а затем посмотрела на красные пальцы. Кровь. Откуда?
– …пожалуйста, помогите!
Девочка?..
Я снова кинулась в ее сторону, успела доползти к ней, опередив стражу, и крепко прижала к себе. Теперь и она вцепилась в меня, сквозь тонкое платье царапая ногтями кожу на спине.
– Не трогайте!
Я не узнала своего голоса, поэтому, кажется, повторила просьбу. Несколько раз повторила, но замолчала, с ужасом прислушиваясь к удаляющемуся воплю старшей девушки, и тихому «пожалуйста» девчонки, царапающей мне спину. Лишь бы удержаться.
– … ты потеряешь метку! От нее и так ничего не осталось!
– Он ударил ее!
– Заслуженно! Она перечит тебе и заступается за преступницу! А ты подводишь свой народ!
– …спасите Фиру, помогите семье…
– Помогу, – зачем-то пообещала я, удерживая голову девочки, касаясь мягких кудрей.
– Она до сих пор дикарка, – проговорил совсем рядом Акеон. – Ты не справляешься с ней.
– Она оскорбила мою жену, а значит, и меня, – вклинился спокойный голос в перепалку.
– Извинится, – заверил Волтуар.
– Мне не нужны извинения от человечки, покрывающей мерзких убийц.
От голоса Сиелры я скривилась, дернулась, но девочка мгновенно прижалась ко мне крепче.
– Не отдавайте меня им! Пожалуйста, не отдавайте!
– Ни за что! – прошептала я ей на ушко, поглаживая спину, чувствуя острые костяшки позвоночника. Какая же худая…
– А может, прямо сейчас проверим ваше право на власть? – весело предложил рыжий.
– Я согласен! Вы смягчились Волтуар, а ваши решения в последнее время вызывают сомнения.
Я осмотрелась, думая, как выскочить из кабинета. Терраса ближе всего, но сможем ли мы выбраться в парк? И куда потом? Мост, который я видела с балкона ежедневно, охраняется плохо… Взгляд зацепился за Кейела, вжавшегося в стену и сжимающего кулаки, – и сердце совсем разболелось. Нам некуда бежать. Я не смогу покинуть дворец – метка не позволит, а далеко ли убежит девочка?
Отголоски разговора просачивались в суматошные мысли порционно, неполноценно:
– Казните обеих…
– Показательно!
– … и пусть вина старшей человечки ляжет на ее душу. Сумеет очистится от вины – духи снимут клеймо.
Что? Как обеих?..
– Они
Ее перехватили сразу же, как только смогли притронуться к ней, не касаясь меня – любовницы правителя.
– Отпустите! – потребовала я.
И снова почти упала, но устояла, опершись спиной на шкаф. Новая пощечина почему-то тоже не болела. Я смотрела, как захлопнулась дверь, отрезая крик девочки. Голова кружилась, а ноги как-то ослабли, подкосились. Акеон удерживал меня за предплечье, и я пыталась убрать его руку, но пальцы лишь безуспешно мяли ткань, пачкая ее кровью. Говорить я отчего-то не могла. Лишь в мыслях молила отпустить.
Даже имени ее не узнала…
– Тиналь скормите кар’риерду, – голос Сиелры вырвал из меня глухой рык, превратившейся в болезненный стон, – а Фираэн привяжите к столбу, облейте медом и напустите на нее савиннерских пчел. Сколько она будет кричать, столько вины ляжет на плечи Асфирель. Это послужит ей уроком, и я приму ее извинения.
– Тварь, – прошептала я, улыбаясь Акеону. – Еще ударь. До смерти забей, урод! И меня тоже вместе с ними! Слышишь?!
В светло-зеленых глазах вспыхнуло удивление, а затем последовал прищур. Но мне было уже плевать. Пусть… Пусть сейчас…
– Она сильно перепугана. В ее мире страх выражается безумной агрессией. Люди перестают соображать, что делают, что говорят. Я уже сталкивался с этим в походе.
Я рвано задышала, пытаясь высмотреть Кейела. Откуда звучит голос? Акеон мешает увидеть его, заслоняет.
– Волтуар, нанесите клеймо вины, а затем отведите ее в комнату. От испуга она может натворить больше бед. Как же вы потом проживете без нее?
Я плотно сжала губы, с шумом втягивая воздух через нос. Правильно, Кейел. Я могу натворить больше бед. Я могу только разрушать…
Тиналь, Тиналь, Тиналь… Я не забуду. Я буду помнить. Обязательно буду.
Сердце времени… Аня, ты справишься, только возьми себя в руки. Духи Фадрагоса, помогите мне!
Волтуар не подходил ко мне, не смотрел в мою сторону, шепотом призывая духов. Я не обиделась. Он предупреждал, что между мной и властью выберет последнее. А был ли у него выбор? Выступи он против двух голосов Когуруна и Акеона – ничего бы не изменил, а только потерял абсолютно все. А так у него останется влияние.
Возможно, казнь будет на рассвете. Как в той деревне, куда наведывалась повелительница коварства. Жителей, убивших парня и умирающих из-за собственной жадности, казнили на рассвете. Может, сейчас Волтуар вернет себе сияние метки, и мы сумеем отменить казнь. Придумаем что-нибудь. Он не откажет мне, если спокойно обсудить все с ним и попросить. Не откажет… Никогда не отказывал.
Щека, разодранная когтями шан’ниэрда, запекла сильнее. Глаз задергался от резкой боли, но она вскоре прекратилась. Однако ожог точно остался чуть ниже глаза.