Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия
Шрифт:
– Я не буду ей жаловаться на них.
– Кейел, я понимаю, что ты привык у себя…
– Я не буду ей жаловаться! – Резко повернулся к нему и уставился в желтые глаза.
Ромиар тяжело вздохнул и отвернулся. Луч солнца упал ему на исхудавшее лицо, подчеркнул провалы вокруг глаз, морщины возле губ, подсветил виднеющуюся проплешину в волосах. Он пытался скрыть ее замысловатым плетением косы, но ветер дул и приоткрывал, а свет предъявлял даже невнимательному взору разодранную до крови голову.
– А ты сам? – спросил я. – Когда ты расскажешь всем, почему худеешь и почему
– Не понимаю тебя. – Он прищурился с широкой улыбкой и покачал головой.
– Сколько ты уже не снимаешь куртку? Даже когда жарко, ее ворот наглухо поднят и застегнут.
– И что?
– Ромиар, я видел струпья на твоей шее, а основания твоих рогов начинают желтеть, как старая бумага.
Он грозно сдвинул брови и попятился от меня. Тронул воротник, засунул за него палец и поскреб когтем.
– Никому не говори, – попросил тихо.
– Сколько ты еще протянешь?
– Пока тяну, видишь.
Я хмыкнул, стараясь разглядеть в его лице другие признаки неизвестной мне болезни. О сумасшествии влюбленных беловолосых шан'ниэрдов в Фадрагосе не слышали издавна. Осторожная раса научилась избегать смертельной участи, просто не подпуская к не влюбившимся шан'ниэрдам представителей низших рас.
– Вижу, что едва ли справляешься, – проговорил я и отправился дальше к озеру.
– Тебе волноваться не о чем, – прилетело заверение в спину. – Я написал верховным в свою гильдию о тебе. Даже если я отправлюсь к Древу жизни, они ждут тебя в любое время.
Облегчение я все-таки испытал, хоть и небольшое. После того, как я сбежал из дома, меня спасет только какое-то могущество. Поступив на службу в гильдию Исследователей, я сразу же получу статус уважаемого и соответствующую защиту. Да и у родителей появится повод, чтобы гордиться нерадивым сыном. Но при этом вместе с утешительной вестью и слабым облегчением под сердцем засела тоска. Ромиар в этом мире единственный, кто первый разглядел во мне ценное существо. Я успел привязаться к нему.
– Почему бы тебе не сказать Елрех? – полюбопытствовал я.
Без сомнения, она сильный алхимик и душевная фангра. Неужто она не начнет искать способ, как спасти того, кто умирает из-за любви к ней?
– А чем это поможет? Дело ведь не в ней, а во мне, – сказал Роми и фыркнул, будто лошадь. – Духи Фадрагоса, меня стошнит, если продолжим говорить о ней и о том, что я чувствую к ней.
– А мне поможешь? – Я остановился и дождался, когда шан'ниэрд поравняется со мной.
Сердце вновь замедлилось. О чем я думаю? На что рассчитываю, идиот?
– С васовергами? – Ромиар выгнул бровь. – Тут только снова к Асфи идти. Они над ней смеются за глаза, прямо в лицо подсмеиваются над ее важностью, но все равно прислушиваются. Признают, сволочи, что без нее они многое потеряют.
Я тяжело вздохнул. Ветер выпутал волосы, бросил на щеку, но руки были заняты, чтобы убрать их за уши. Хоть Ромиара проси, но его наверняка сейчас вырвет от прикосновения к любому из низшей расы. Я опустил веки и тряхнул головой. Представилось вдруг, будто Асфи касается щеки, трогая мои волосы,
– Я не об этом, – уверенно сказал я. – Хочу посоветоваться с тобой об Асфи.
– Рассказывай. – Он мгновенно стал серьезнее.
– Тебе будет неприятно, потому что я хочу поговорить о тебе и, возможно, о Елрех. О вас обоих.
Роми поморщился, а через миг согнулся, сгорбился, сильно прижимая кулак ко рту. Серая кожа побледнела, а желтые глаза заблестели от слез и потускнели. Вскоре он задышал глубже, размеренно и смог выпрямиться. Проговорил с кривой улыбкой:
– Я еле запихнул в себя обед, а ты хочешь, чтобы я и от него избавился.
– Прости, – попросил я и, отступив, поплелся к озеру.
Стоит обратиться к Елрех. Думаю, она тоже согласиться дать мне совет. И пусть ее история отличается от нашей с Роми, но все-таки переплетается тесно.
– Кейел, – позвал Роми, вынуждая снова дожидаться его. Ноги проваливались в густой мох по щиколотку, зной проникал даже в темные заросли леса. Хотелось скорее добраться к озеру и умыться, а затем быстрее вернуться к Асфи. Она осталась одна с разбойниками и мародерами. Вдруг что-то случится. Ромиар же, видимо, выкладывал все силы, чтобы просто идти с нами в одном темпе и не выдать собственную слабость. Когда он, с трудом переступая ветки и кочки, догнал меня, произнес запыхавшись: – Хорошо, давай попробуем поговорить. Я хочу помочь тебе, человек.
– Тебе сложно.
– Я вытерплю. Говори немедленно, что у тебя произошло с заносчивой девицей.
Я покачал головой. Он снова ведет не к тому.
– Как ты смирился с тем, что был Вольным? – спросил я.
– Никак. – Роми пожал плечами. – С таким нельзя смириться.
– Но ты согласился вернуть его память. Тебе не страшно, что он завладеет твоим рассудком?
– Два сознания в одном теле, – задумчиво протянул он, перешагивая очередные кочки так, будто переступает через низкий частокол. – Кейел, я все равно сильнее. Как бы не обернулось объединение воспоминаний и двух разных м-м… личностей, я все равно сильнее. Поэтому уверен, что останусь самим собой. Но я признаюсь тебе, что тоже вначале много переживал по этому поводу.
– И как решился на такое? Из-за Елрех?
– Нет. – Он снова скорчил гримасу отвращения. – Она тогда и не запомнилась толком. Кейел, я исследователь, и мне вдруг выпадает шанс узнать, как духи обучают Вольных. Я ведь изучал нескольких. Выведать у них знания об их духах, обучении и остальных подробностях невозможно. Они говорят ровно столько, сколько мы знаем с самого начала их появления в Фадрагосе. А тут я просто сам взгляну глазами Вольного на мир. И еще Асфи сказала, что я любил Елрех. Настолько сильно любил, что прошел с ней ритуал связи сердец. Представляешь? И говорит, что я с ума не сходил. Ни разу не сказала, что я дурно себя чувствовал. А сейчас взгляни на меня. – Обогнал меня, встал в шаге передом мной, вынуждая остановиться, и оттянул высокий воротник. Серо-бурая шея была в синяках и болячках, многие из которых кровоточили и гноились. – Я болен. Из-за любви болен.